Судьбы многих крестьянских семей были похожи друг на друга. Из года в год жили они в одной и тоже деревне, выполняли одни и теже работы и повинности. Скромная сельская церковь не поражала ни своими размерами, ни архитектурой, но делала село центром всей округи. Еще младенцем, несколько дней от роду, каждый человек попадал под ее своды во время крестин и множество раз бывал здесь на протяжении жизни. Сюда же, отошедсшего в мир иной, привозили его перед тем, как предать земле. Церковь была почти единственным общественным зданием в округе. Священник же был, если не единственным, то одним из немногих грамотных людей. Как бы ни относились к нему прихожане, он был официальным духовным отцом, к которому Закон Божий обязывал всех приходить на исповедь.
Три главных события в жизни человеческой: рождение, бракосочетание и смерть. Вот так, на три части, и были разделены записи в церковных метрических книгах. В тот период времени во многих семьях дети появлялись на свет чуть ли не каждый год. Рождение ребенка воспринималось как воля господня, воспротивиться которой редко кому приходило в голову. Больше детей - больше работников в семье, а отсюда и больше достаток. Исходя из этого, предпочтительнее было появление мальчиков. Девочку растишь - растишь, а она в чужую семью уходит. Но и это, в конце концов, не беда: невесты из других дворов заменяли рабочие руки выданных на сторону дочерей. Поэтому-то рождение ребенка всегда было праздником в семье, поэтому-то и освещалось оно одним из главных христианских таинств - крещением. Родители несли крестить ребенка с крестным отцом и матерью. Батюшка, вместе с крестным отцом, читал молитву, после этого погружал младенца в купель, одевал крестик. Возвратившись домой, устраивали крестины - обед, на который собирали родню. Детей обычно крестили в день их рождения или в ближайшие три дня. Имя священник давал чаще всего, используя святцы в честь святого, в день которого родился младенец. Однако правило давать имена по святцам было не обязательным. Крестными обычно были крестьяне из своего прихода.

Женились и выходили замуж крестьяне в основном только в своей общине. Если в XVIII веке женили крестьян в 13-14 лет, то с середины XIX века законным возрастом для вступления в брак мужчины было 18 лет, а женщины - 16 лет. Ранние крестьянские браки помещиками поощрялись, так как это способствовало увеличению числа крестьянских душ и, соответственно, доходов помещиков. В крепостное время крестьянских девиц зачастую отдавали замуж без их согласия. После отмены крепостного права постепенно устанавливаются обычай выдавать замуж с согласия невесты. К малолетним женихам тоже применялись крутые меры. Если кто жениться не хотел, то батька оглоблей заставлял. Засидевшихся женихов и невест позорили.
В среде украинского крестьянства именно свадьба, а не венчание считалась юридической гарантией брака: обвенчанные пары 2–3 недели могли жить порознь, ожидая свадьбу. Предшествовал всему “каравай” – так называли в Украине и главный ритуальный свадебный хлеб, и сам обряд его приготовления, который чаще всего происходил в пятницу. В субботний вечер сельская молодежь прощалась с молодыми. На девич-вечере делалось свадебное дерево – “гильце”, “вильце”, “ризка”, “тройчатка”. Это густое цветущее дерево – символ молодости и красоты молодых, которым украшали хлеб или калач. Оно стояло на столе в течение всей свадьбы. Наступало воскресенье. С утра подружки одевали невесту к венцу: самая лучшая сорочка, вышитая юбка, намисто, красивый венок с лентами. Венчальную сорочку женщины берегли как реликвию до самой смерти. Венчальную мамину сорочку брал с собой сын, когда шел на войну. Жених также приезжал в вышитой сорочке (ее должна была вышить невеста). Молодые ехали венчаться в церковь. После этого приезжали во двор невесты, где их встречали хлебом-солью, обсыпали житом, и молодая приглашала гостей к столу. Свадьбе предшествовало сватовство. Существовал обычай: отправляющихся на сватанье людей для успеха дела хлестали прутьями или забрасывали женскими головными уборами, чтобы поскорей засватать девушку. Интересным было утро свадебного дня, когда невеста мылась. Ходила она в баню не одна. Когда невеста вымоется и как следует попарится, знахарка собирает носовым платком невестин пот и выжимает его в пузырек. Этот пот потом вливали в пиво жениху, чтобы связать молодых нерасторжимыми узами.
Крестьянские свадьбы обычно игрались осенью или зимой, когда заканчивались основные сельскохозяйственные работы. Нередкими из-за тяжелой крестьянской жизни и ранней смерти были повторные браки. Резко возрастало число повторных браков после эпидемий.
Смерть настигала человека в любое время года, но в холодные зимние месяцы работы ей заметно прибавлялось. Хоронили покойников до начала XIX века на церковном погосте. Однако, в связи с опасностью заражения инфекционными заболеваниями, особым указом кладбища было предписано устраивать за пределами населенных пунктов. К смерти люди готовились заблаговременно. Перед смертью старались вызвать священника для исповеди и причастия. После смерти покойника обмывали женщины, одевали в смеретную одежду. Мужики сколачивали гроб и копали могилу. При выносе тела начинались причитания плакольщиц. Ни о каком вскрытии и свидетельстве о смерти и речи не было. Все формальности ограничивались записью в метрической книге, где причина смерти указывалась местным священником со слов родственников умерсшего. Гроб с покойником везли в церковь на носилках-креслах. Церковный сторож, уже зная о покойнике, звонил в колокол. Через 40 дней после похорон справлялись поминки с обедом, на которые привозили попа для службы.

Ни рубленых изб, ни землянок в Полтавском уезде почти не строили, так что образцом местной избы следует признать мазанку. Она основывалась на нескольких дубовых сохах, закапываемых в землю. В сохи врубливались жерди, к ним привязывались солома или лоза или ветки вишни. Получившуюся избу замазывали глиной, убирая рещины и выравнивая стены, а через год покрывали специальной, белой глиной.

Хозяйка и ее дочки исправляли стены избы после каждого ливня и белили снаружи трижды в течение года: к троице, покровам, и когда избу обставляли на зиму от холода соломой. Дома были ограждены частично рвом с пышно разросшейся дерезой, ясенями или белой акацией, частично плетнем (тыном) у ворот, обычно одностворчатых, состоящих из нескольких продольных жердей. Около улицы строился скотный сарайчик (повитка). На дворе, обычно около хаты, строилась рубленная квадратная коморя с 3-4 засеками или закромами для хлеба. Также ни один двор не обходился без клуни, которая возвышалась обыкновенно поодаль от хаты за гумном (током). Высота входных дверей в хату обычно составляла 2 аршина 6 вершков, а внутренних дверей на 2 вершка выше. Ширина дверей всегда была стандартная - 5 четвертей 2 вершка. Запиралась дверь деревянным крючком и красилась какой-нибудь темной краской. К окнам хаты иногда приделывали ставни, окрашенные в красный или зеленый цвет.

Наружняя дверь вела в темные сени, где обыкновенно помещалась часть одежды, упряжь, утварь, плетеный ящик для хлеба. Здесь же стояла легкая лестница, ведущая на чердак. Сюда же выходил просторный вывод, проводящий дым из печки вверх через трубу на крышу. Против сеней устраивалось другое, теплое отделение, "хатына" - убежище стариков от пыли, женщин и детей. Большие избы включали в себя еще особую парадную комнату (светлицу). Крайний угол от дверей был весь занят печью, иногда составляющей четвертую часть маленькой хатки. Печь складывалась из сырца. Ее украшали клинчиками, кружками, крестиками и цветами, нарисованными синькой или обыкновенными охрами. Печь мазали одновременно с хатой перед праздниками. Между печью и так называемым холодным углом, вдоль стены клали несколько досок для ночлега семьи. Сверху прибивали полку для женских вещей: шиток, мычок, веретен и вешали жердь для одежды и пряжи. Сюда же вешалась колыбель. В холодном углу оставляли верхнюю одежду, подушки, постель. Таким образом, этот угол считался семейным. Следующий угол (кут), расположенный между двумя угловыми окнами и боковым окном, назывался покуттям. Он соответствовал красному углу у великороссов. Здесь на особых дощечках ставили иконы отца и матери, потом старшего сына, среднего и младшего. Их украшали бумажными или естественными засушенными цветами. Возле образов иногда ставили еще бутылки со святой водой, а за ними прятали деньги и документы. Здесь же стоял стол или скрыня (сундук). У стола вдоль стен стояли еще скамьи (лавки) и скамейки. В противоположном покутю, находился глухой угол, расположенный у глухого конца двери. Он имел только хозяйственное значение. Здесь помещалась посуда на полке, ложки и ножи. Узенькое пространство между дверями и печью называлось "кочерыжником", потому что было занято кочергами и лопатами.

Обычная пища у крестьян хлеб, который они сами пекли, борщ, который "найздоровшый, усему голова" и каша, чаще всего пшенная. Пища готовилась с утра и на целый день. Употребляли ее следующим образом: в 7-8 часов утра - завтрак, состоящий из капусты, коржей, кулиша или локшины с салом. В постный день сало заменялось маслом, служащим приправой к огурцам, капусте, картофелю, или молоком из конопляного семени, которым приправляли яичную кутю, отваренный ячмень, мятое пшено, или конопляным семенем с гречневыми лепешками.

За обед садились с 11 часов и позже, если задержит молотьба или другая работа. Обед состоял из борща с салом и каши с маслом, редко с молоком, а в постный день из борща с фасолью, свеклой, с маслом и каши, иногда отваренной фасоли и гороха, вареников с картофелем, коржей с горохом, помазанных медом.

На ужин довольствовались остатками от обеда, или ухой (юшкой) и галушками. Мясо курицы или цыпленка бывало в меню только по большим праздникам. К концу лета, когда созревали большинство овощей и фруктов, стол немного улучшался. Вместо каши часто варили тыкву, горох, фасоль, кукурузу. На полдник к хлебу добавляли огурцы, сливы, дыни, арбузы, лесные груши. С 1 сентября, когда дни становились короче, полдник отменялся. Из напитков пили в основном квас и узвар. Из спиртного - водку (горилку).
Одежда малороссов, предохраняя от климата, в тоже время подчеркивала, оттеняла, увеличивала красоту, особенно женскую. Заботы о наружности местной женщины выражались в следующих обыкновениях: на первый день светлого праздника женщины мылись водой, в которую клали окрашенное и обыкновенное яйцо, и растирали щеки этими яйцами для сохранения свежести лица. Для того, чтобы щеки были румяными, их терли различными красными вещами: поясом, плахтой, цветочной пылью ржи, перцем и другими. Брови иногда подводили сажей. По народным поверьям умываться можно было только по утрам. Только по субботам вечером и накануне больших праздников, девицы мыли голову и шею и волей-неволей омывали и лицо.

Смывали голову щелоком, свекольным квасом или горячей водой, в которую клали ветку освященной вербы и что-нибудь из душистых трав. Вымытую голову обычно расчесывали большой роговой гребенкой или гребнем. Расчесываясь, девицы заплетали волосы как в одну косу, в 3-6 прядей, так и в две меньшие косы. Изредка делали шиньоны, но при всякой прическе лоб девицы был открыт. Естественным украшением прически служили как полевые, так и сорванные из своего цветника цветы. Еще в косу вплетались разноцветные тонкие ленточки.

Главный головной убор женщины - очинка. Молодым женщинам до 30 лет считалось грехом не носить серег, поэтому уши девочек со второго года жизни прокалывали тонкими, острыми проволочными сережками, которые и оставляли в ухе до заживления ранки. Позже девочки носили медные серьги, по цене 3-5 копеек, девушки уже надевали серьги из польского и обыкновенного серебра, изредка золотые, по цене от 45 копеек до 3 рублей 50 копеек. Серег у девиц было немного: 1 - 2 пары. На шею девушки одевали разноцветное намисто до 25 нитей, более или менее низко опущенное на грудь. Также на шее обязательно носили крестик. Крестики были деревянные, ценой в 5 копеек; стеклянные, белые и цветные, от 1 копейки; медные в 3-5 копеек и серебряные (иногда эмалированные). К украшениям принадлежали и перстни.

Рубашку - главную часть белья называли сорочкой. На нее во все времена года одевали "керсетку", короткую, немного больше аршина одежду, черную, реже цветную, шерстяную или бумажную, открывающую всю шею и верх груди и плотно обхватывающую талию. Обувались женщины летом в башмаки на высоких каблуках (черевыки), из черной кожи, подкованные гвоздями или подковами, а зимой в черные сапоги. Мальчиков стригли гладко. Мыжчины среднего возраста стриглись "пид чуб, кружком", то есть кругло, ровно по всей голове, простригая больше на лбу, над бровями и сзади. Бород почти никто не брил, а только подстригли. Голову крестьянина защищала от холода барашковая шапка, крглая цилиндрическая или несколько суженная кверху. Шапка подбивалась черным, голубым или красным коленкором, иногда овчинным мехом. Общепринятый цвет шапки был черный, изредка серый. Летом также часто одевали картузы. Мужская сорочка отличалась от женской короткостью.

Вместе с сорочкой всегда одевали шаровары. Ношение штанов считалось признаком зрелости. Сверху рубашки носили серый шерстяной или бумажный материи жилет, однобортный, с узеньким стоячим воротничком, без выреза и с двумя карманами. Сверх жилета носили черную суконную или серую шерстяную чумарку, длинно до колен, однобортную, застегивающуюся на крючки, с талией. Чумарка была подбита ватой и служила верхней одеждой. Ее, как и другую верхнюю одежду подвязывали поясами. В большинстве своем мужская обувь заключалась только в одних сапогах (чоботях). Чоботы делались из юхты, иногда из тонкого ремня и "шкапыны" (лошадиной кожи), на деревянных шпильках. Подошва сапог была из толстого ремня, каблуки подбиты гвоздями или подковами. Цена сапог от 2 до 12 рублей. Кроме сапог еще носили черевики, вроде женских, "постолы" - кожаные лапти или обыкновенные лапти из липовой или вязовой коры.

Не миновала крестьянской доли и служба в армии. Вот такие поговорки бытовали про рекрутов и их жен. "В рекрутчину - что в могилу", "В нашей волости три болести: некрутство, подати да земщина", "Веселое горе - солдатская жизнь", "Воевал молодой, а под старость отпустили домой", "Солдат - горемыка, хуже лапотного лыка", "Солдатка ни вдова, ни мужняя жена", "Солдаткиным ребятам вся деревня отец". Срок службы рекрутом составлял 25 лет. Без документального подтверждения о смерти мужа-солдата женщина не могла выйти замуж во второй раз. В то же время солдатки продолжали жить в семьях мужа в полной зависимости от главы семьи. Очередность выделения рекрутов определялась волостным сходом домохозяев, на котором составлялся список призывников. 8 ноября 1868 года вышел манифест, по которому предписывалось выставить по 4 рекрута с 1000 душ. После военной реформы 1874 года срок службы был ограничен четырьмя годами. Теперь служить должны были все молодые люди, достигшие 21 года, годные к службе по состоянию здоровья. Однако законом предусматривались льготы по семейному положению.

Несколько непривычны для нас представления наших предков о комфорте и гигиене. Бань до 1920-ых годов не было. Их заменяли печи, гораздо более вместительные, чем современные. Из вытопленной печи выгребалась зола. Пол застилался соломой, залезали туда и парились веником. Голову мыли вне печи. Вместо мыла пользовались щелоком - отваром из золы. С нашей точки зрения крестьяне жили в ужасающей грязи. Генеральную чистку дома устраивали перед Пасхой: мыли и чистили не только полы и стены, но и всю посуду - закопченные горшки, ухваты, кочерги. Выбивались сенники-матрасы, набитые сеном или соломой, на которых спали, и от которых тоже было много пыли. Стирали пральниками подстилки и дерюги, которыми укрывались вместо одеял. В обычное время такой тщательности не проявляли. Хорошо, если в избе был деревянный пол, который можно было вымыть, а глинобитный - только подметали. Нужников не было. От дыма из печей, потившихся по-черному, стены покрывались сажей. Зимой в избах стояла пыль от костры и других отходов прядения. Зимой все страдали от холода. Дрова впрок, как сейчас, не заготавливали. Обычно привезут воз валежника из леса, сожгут его, потом едут за следующим возом. Грелись на печках и на лежанках. Двойных рам ни у кого не было, так что окошки покрывались толстым слоем льда. Все эти неудобства были для крестьян привычной повседневностью, об изменении которой и мысли не возникало.

Святцы - список святых православной церкви, составленный в порядке месяцев и дней года, в которые чевствуется святой. Святцы включаются в богослужебные книги. Отдельно изданные святцы называются месяцесловом.
При написании данной статьи использованы следующие материалы:
Милорадович В. Житье-бытье лубенского крестьянина // журнал "Киевская старина", 1902, №4, стр.110-135, №6, стр.392-434, №10, стр.62-91.
Алексеев В.П. Гранный дуб // Брянск, 1994, стр.92-123.

Небольшая часть из русских крестьян (около 13 %) называлась черносошны-ми крестьянами. Они имели личную свободу и платили повинности государству. Кроме того, выполняли дру-гие работы — следили за состоянием до-рог и мостов, перевозили грузы. Черно-сошные крестьяне в основном жили на Севере и в Сибири.

Эта группа крестьян отличалась ини-циативой, чувством хозяина, умением са-мостоятельно решать вопросы и рассчи-тывать только на свои силы.

Дворцовые и частновладельческие крестьяне были прикрепле-ны к земле своих хозяев, они являлись крепостными .

Дворцовые крестьяне

Дворцовые крестьяне жили на землях, которые находились в личном владении царской семьи. Они обрабатывали землю, собирали урожай, обслуживали царя и его семью. Эта группа крестьян составляла около 10 %.

Частновладельческие крестьяне

Более 2 / 3 всех крестьян в России были частновладельческими . Частновладельческие крестьяне, ко-торые жили на землях монастырей, назывались монастырскими крестьянами. Таких было около 15 %. Те крестьяне, которые жи-ли в вотчинных или поместных владениях, назывались вотчин-ными (их было около 10 %) и помещичьими (около 52 %) кре-стьянами.

Частновладельческие крестьяне несли повинности по отноше-нию к своему владельцу — это были барщина и натуральный оброк. К барщине относилась работа на господском поле: пахота, сенокос, жатва, молотьба, перевоз грузов, починка дорог. Натуральный об-рок — это часть урожая и продукты, которые крестьянин изготавли-вал для хозяев: крупы, масло, мясо, шерсть, сукно и т. д.

В XVII в. новым явлением стал перевод части крестьян на денеж-ный оброк. Землевладелец требовал оброк не продуктами, а деньга-ми. Это заставляло крепостных продавать продукты на рынке.

В то же время частновладельческие крестьяне через своего гос-подина платили тягло — подати государству. С 1679 г. государство брало подати не с земли, а с крестьянского двора. Чтобы меньше платить, семьи перестали разделяться. Под одной крышей, «од-ним двором», жили несколько поколений крестьянской семьи. Это имело свои плюсы и минусы. С одной стороны, было тесно, с другой — легче сохранялись и передавались традиции, воспиты-валось уважение к старости.

Каждый человек должен интересоваться прошлым своего народа. Не зная историю, мы никогда не сможем построить хорошее будущее. Поэтому давайте поговорим о том, как жили древние крестьяне.

Жилье

Деревни, в которых они проживали, достигали приблизительно 15 дворов. Очень редко можно было встретить поселение, насчитывающее 30–50 крестьянских дворов. В каждом уютном семейном дворе стояло не только жилище, но и сарай, хлев, птичник и различные пристройки для хозяйства. Многие жители могли похвастаться также огородами, виноградниками и садами. То, где жили крестьяне, можно понять по оставшимся деревням, где сохранились дворы и признаки быта жителей. Чаще всего дом был построен из дерева, камня, который крыли камышом или сеном. В одном уютном помещении и спали, и ели. В доме стоял деревянный стол, несколько скамей, сундук для хранения одежды. Спали на широких кроватях, на которых лежал тюфяк с соломой или сеном.

Пища

В пищевой рацион крестьян входили каши из различных зерновых культур, овощи, сырные продукты и рыба. В период средневековья печеный хлеб не делали по причине того, что размолоть зерно в состояние муки было очень трудно. Мясные блюда были характерны только для праздничного стола. Вместо сахара крестьяне использовали мед диких пчел. Долгое время крестьяне занимались охотой, но потом на ее место стала ловля рыбы. Поэтому рыба была намного чаще на столах крестьян, чем мясо, которым баловали себя феодалы.

Одежда

Одежда, которую носили крестьяне средневековья, очень отличалась от периода античных веков. Обычной одеждой крестьян была льняная рубашка и штаны до колена или до лодыжки. Поверх рубашки надевали еще одну, с более длинными рукавами, - блио. Для верхней одежды использовали плащ с застежкой на уровне плеч. Обувь была очень мягкая, пошитая из кожи, а твердой подошвы и вовсе не было. Но вот сами крестьяне ходили чаще босиком или в неудобных башмаках с деревянной подошвой.

Правовая жизнь крестьян

Крестьяне, жившие общиной, находились в разной зависимости от феодального лада. У них было несколько правовых разрядов, которыми они наделялись:

• Основная масса крестьян жила по правилам «валашского» права, которое за основу взяло ту жизнь селян, когда они жили сельской свободной общиной. Владение на земли было общим на едином праве.
• Оставшаяся масса крестьян подчинялась крепостному праву, которое было продумано феодалами.

Если говорить про валашскую общину, то тут были все черты крепостного права Молдавии. У каждого общинника было право работать на земле только несколько дней в году. Когда феодалы завладели крепостными, они ввели такую нагрузку на дни работы, что реально было ее выполнить только за длительный срок. Конечно же, крестьяне должны были выполнять повинности, которые шли на процветание церкви и самого государства. Крепостные крестьяне, которые жили в 14 – 15 веке раскололись на группы:

• Государственные крестьяне, которые зависели от господаря;
• Частновладельческие крестьяне, которые зависели от определенного феодала.

У первой группы крестьян было намного больше прав. Вторая группа считалась свободной, со своим личным правом перехода к другому феодалу, но такие крестьяне платили десятину, отбывали барщину и судились у феодала. Такая ситуация была близка к полному закрепощению всех крестьян.

В следующих веках появлялись различные группы крестьян, которые были зависимы от феодального лада и его жестокости. То, как жили крепостные крестьяне, просто приводило в ужас, ведь не было у них никак прав и свобод.

Закрепощение крестьян

В период 1766 года Григорием Гике был издан закон о полнейшем закрепощении всех крестьян. Никто не имел права перехода от бояр к другим, беглецы быстро возвращались на места полицией. Весь крепостной гнет усиливался налогами и повинностями. Налогами облагали любую деятельность крестьян.

Но даже весь этот гнет и страх не подавил дух свободы в крестьянах, которые восстали против своего рабства. Ведь иначе крепостное право трудно назвать. То, как жили крестьяне в эпоху феодального лада, не сразу было забыто. Безудержный феодальный гнет остался в памяти и не давал еще долгое время крестьянам восстановить свои права. Долгой была борьба за право на свободную жизнь. Борьба сильного духа крестьян увековечилась в истории, и поражает своими фактами до сих пор.

Термин «повседневность» имеет различные толкования в философии, лингвистике и истории. В частности, в словаре синонимов термин повседневность толкуется как будничный, обыденный, то, с чем сталкиваются постоянно Словарь синонимов. Справочное пособие. Л., 1977.. С.И. Ожегов трактует повседневность как быт, бытовую сторону жизни, повседневный - осуществляемый изо дня в день Ожегов СИ. Словарь русского языка. М., 1993.. А.С. Ахиезер под повседневностью понимает человеческую жизнь, рассмотренную с точки зрения функций и ценностей, которые ее заполняют - труд, быт, отдых, передвижения Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта: (Социокультурная динамика России). Теория и методология: Словарь. Новосибирск, 1998. Т. 2..

Осмысление вопросов повседневной жизни связано с французской школой «Анналов», возникшей в конце 1920-х гг. Главным замыслом её основателей М. Блока и Л. Февра, было преодоление барьеров между общественными науками, освоение историками методик смежных наук и отношение к истории как науке о людях в историческом измерении. Исследователи этого направления противопоставляли глобальной истории рассмотрение «повседневия» человеческого бытия Филд Д. История менталитета в зарубежной исторической литературе //Менталитет и аграрное развитие России (XIX - XX вв.). Материалы международной конференции. М., 1996; Савельева И.М., Полетаев А.В. История и время. В поисках утраченного. М., 1997.. Они предложили переориентировать исторические исследования и перейти от событийной политической истории, поисков всеобщих закономерностей развития экономики и этнографических описаний к комплексному аналитическому изучению историко-психологических, историко-демографических, историко-культурных аспектов. Ф. Броделем был введен термин «структура повседневности». Содержанием повседневной жизни он считал способы организации и оформление пространства человеческой жизни - ландшафт, архитектуру, организацию интерьера; поведение и общение - обряды, обычаи, традиции, ритуалы, этикет Бродель Ф. Структуры повседневности: Возможное и невозможное // Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV - XVIII вв. М., 1986. В 3-х т. Т. 1.. Школа «Анналов» стоит у истоков возникновения истории ментальностей. Ментальность - система обыденных представлений, определенная направленность мыслей, манера чувствовать, думать и действовать. Историки употребляют это понятие для описания явлений обыденного сознания людей различных эпох. Менталитет - устойчивый склад ума, имеющий системный характер, который коренится в материальной жизни и широко распространен в значительной части населения и который оказывает непосредственное влияние на экономические и политические отношения. Таким образом, он тесно связан с бытовой, будничной жизнью См.: Филд Д. История менталитета в зарубежной исторической литературе //Менталитет и аграрное развитие России (XIX - XX вв.). Материалы международной конференции. М., 1996..

Броделевский подход к истории повседневности предполагает сосредоточенность на большом хронологическом периоде. Иной он в германской и итальянской историографии. В 70-х гг. XX в. в Германии возникло течение «историко-критической социальной науки». Крупнейшие представители этого направления - Х.-У. Велер, Ю. Кокка, X. Медик, А. Людтке, в Италии - К. Гинзбург, Д. Леви и др., являясь приверженцами «анналистов», ориентировали ученых на изучение микроистории отдельных рядовых людей или их групп История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М.,1996; Людтке А. Что такое история повседневности? Ее достижения и перспективы в Германии//Социальная история: Ежегодник, 1998/99; Медик X. Микроистория //Thesis. Теория и история экономических и социальных институтов и систем. 1994. Т. II. Вып. 4..

Общим для двух подходов в изучении истории повседневности является то, что новое понимание прошлого родилось как «история снизу» или «изнутри», дав возможность изучения «маленького человека», его поведения и жизненных ориентиров; междисциплинарность; и рассмотрение, хотя и на разных уровнях - макро- и микроисторическом, всех аспектов повседневной жизни Пушкарева Н.Л. Предмет и методы изучения «Истории повседневности» //Этнографическое обозрение. 2004. № 5.. Проблемы повседневной жизни русского крестьянства продолжают оставаться предметом исследований зарубежных ученых и в настоящее время.

В отечественной историографии интерес к повседневной жизни стал проявляться уже в XIX в., когда перед интеллигенцией встала проблема культуры народа, его духовных богатств, положения в обществе. Различные аспекты описания «жизненного мира» содержались в работах Н.М. Карамзина, СМ. Соловьева, В.О. Ключевского, Н.И. Костомарова и др. Карамзин Н.М. История государства Российского. Репринтное воспроизведение издания 1842 - 1844 гг. в трех книгах с приложением. М., 1988; Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. М., 1987; Он же. История русского быта. М., 1995; Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1991;Он же. Очерки домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI - XVH столетиях. М., 1992; Соловьев СМ. Сочинения: В 18 кн. - М., 1988; и др. Основы российской методологии повседневной жизни были заложены В.О. Ключевским. Он считал, что предмет исторического изучения - социальная жизнь людей, или по его выражению «человеческое общежитие». По его мнению, основными элементами «общежития», являлись человеческая личность, людское общество и природа страны. По основным свойствам и потребностям человека он делил их «на физиологические - пол, возраст, кровное родство, экономические - труд, капитал, кредит, юридические и политические - власть, закон, право, обязанности, духовные - религия, наука, искусство, нравственное чувство» Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. М., 1987. Т. 1. С. 34,41..

В советской историографии в рамках марксистской методологии и формационного подхода проблемы повседневности не исследовались как самостоятельные. На первом месте стояли вопросы классовой борьбы, войн, экономического развития и т.д.

Развитие методологии повседневности в современном понимании началось во второй половине 1980-х гг., когда происходил поиск новых научных ориентиров, методик. Повседневная жизнь стала предметом научного интереса философии, социологии, психологии, культурологии, этнографии, истории.

В настоящее время наблюдается процесс «социологизации» истории. В современной методологии постепенно утверждается направление, определяемое исследователями как «новая социальная история» 1 , трактующая исторический процесс как диалектическое взаимодействие системообразующих факторов, направленная на наполнение теоретических схем конкретно-историческим содержанием. Его теоретиками принято считать А.Я. Гуревича, А.С. Ахиезера, Н.И. Лапина Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. Новосибирск, 1996. Т. І.; Гуревич А.Я. Историческая наука и научное мифотворчество (критические заметки) //Исторические записки. М., 1995; Он же. Категории средневековой культуры. М., 1984; Лапин Н.И. Проблема социокультурной трансформации //Вопросы философии. 2000. № 6..

На современном этапе наметился резкий рост исследовательского интереса к проблемам повседневной жизни и конкретно, к периоду 1920-х гг. Центральными становятся вопросы культуры советской доколхозной деревни. Исследователей стали привлекать проблемы общественного сознания деревни, крестьянского менталитета Кузнецов И.С. Массовая психология сибирского крестьянства и политическая жизнь деревни в 20-е годы//Актуальные проблемы истории советской Сибири. Новосибирск, 1990; Миронова Т.П. Политическое сознание советского доколхозного крестьянства в обществоведческой литературе 70 - 80-х гг. // Проблемы историографии и истории культуры народов СССР. М., 1988; Мяло К. Оборванная нить. Крестьянская культура и культурная революция // Новый мир. 1988. № 8; Революция и человек. Социально-психологический аспект. М., 1996; Соскин BJI. НЭП и культура //Россия нэповская: политика, экономика, культура. Тезисы Всесоюзной научной конференции (25 - 27 июня 1991 г.). Новосибирск, 1991 и др..

Таким образом, история повседневности - новая отрасль исторического знания, в центре внимания которой находится комплексное исследование образа жизни и его изменений у представителей разных социальных слоев, их поведения и эмоциональных реакций на жизненные события.

В нашей работе под «повседневностью» подразумевается особая сфера социокультурной реальности, основанной на системной повторяемости смыслов человеческого бытия, имеющей пространственные и временные рамки. Структура повседневности включает в себя всю жизненную среду человека, охватывающую материальные и духовные потребности: способ организации и оформления пространства человеческой жизни, быт, труд, отдых, мировоззрение, поведение, обычаи. Повседневность основывается на традициях - элементах социального и культурного наследия, передающихся от поколения к поколению и сохраняющихся в определенных обществах и социальных группах в течение длительного времени. В качестве традиций выступают определенные общественные установления, нормы поведения, ценности, идеи, взгляды, обычаи, обряды. Перемены в повседневной жизни -- это видоизменение традиций, как результат внутренних потребностей социума или воздействий извне.

В нашей работе сконцентрировано внимание на материальной и духовной культуре крестьян.

Хозяйственные постройки и сельскохозяйственные орудия в повседневной жизни крестьян. В основе всех сторон повседневной жизни крестьян лежит земледельческий труд, который является не просто занятием или средством получения дохода, а образом жизни, признаком, характеризующим крестьянина как человеческий тип Лебедева Л.В. Повседневная жизнь российской деревни в 20-е годы XX века: традиции и перемены: На материалах Пензенской губернии. дисс. канд ист. наук. - Пенза, 2006. - 256 с. . Крестьянское хозяйствование имеет свою специфику, связанную с хозяйствованием на земле, ведением производства силами семейного коллектива, потребительной направленностью производственной деятельности. Крестьянское хозяйство олицетворяет собой биосоциальное единство производства и потребления, самоценный семейный организм, действующий по воле хозяйствующего субъекта, соединяя в одном лице «хозяина организатора и работника исполнителя». Орудия, средства производства, приемы практического землепользования и хозяйственной деятельности по своей сути были практически неизменны в крестьянском хозяйстве в доиндустриальной аграрной экономике. Основной чертой этой производственной деятельности является высокая степень природообусловленности, предельной приспособленности к окружающей среде, преобладание естественного начала над социально привнесенным. Крестьянское хозяйствование было привязано к природному началу, подчинено его закономерностям и циклам, зависело от почвы, климата, погодных условий, рельефа местности и т.д. Срастание со средой обитания обуславливало выбор системы земледелия, видов орудий, состав культивируемых растений и пород животных и т.п. В отраслях хозяйства преобладали естественно возникшие средства труда - плодородие земли, физические возможности человека, тягловая сила животных. Созданные орудия лишь облегчали труд работника. Зависимость хозяйственной деятельности от природы ориентировала крестьян на опыт предыдущих поколений. Традиции были гарантом благополучия данного социума, условием его физического выживания. Привносимые новации принимались крестьянами только в рамках традиционных образцов.

Исходным началом изменений в деревне 1920-х гг. стали национализация земли и передача основной части сельскохозяйственных земель в пользование крестьян. В период военного коммунизма национализация земли сочеталась с уравнительным землепользованием единоличных крестьянских хозяйств. Уравнительному перераспределению подверглись не только бывшие помещичьи земли, но в большей или меньшей степени и земли крестьян. Следствием этого стало осереднячивание деревни.

Низовыми объединениями землепользователей были земельные общества. Закон признавал земельными обществами, помимо уже существовавших старых общин - крестьянских «миров», и коллективные хозяйства, и добровольные объединения отдельных дворов с обособленными наделами - хутора и отруба. В действительности, существование обществ было тесно связано с общинной системой поземельных отношений. Вся земля, предоставленная в пользование общины, делилась на угодья, подвергавшиеся в процессе производства той или иной обработке (пашня и сенокос) и усадьбы, находившиеся в частном пользовании членов общины. Размеры надела каждого общинника периодически изменялись в целях уравнительного распределения земли между членами общества в зависимости от количества разверсточных единиц, приходившихся на двор.

Жилище - жизненная среда крестьян: внутреннее пространство избы, убранство, мебель, утварь. Крестьянское жилище как архитектурный комплекс представляет собой одно из основных проявлений материальной культуры. Особенности планировки, постройки, внутреннего убранства жилых и хозяйственных помещений в наибольшей степени отражает способность крестьянского хозяйства приспосабливаться к условиям окружающей природной и социальной среды.

Жилой дом всегда был более чем кров над головой, защита от сил природы и врагов. Это связано с тем, что дом не только материальная оболочка жизни, но и ее духовная среда, овеществленное представление человека о самом себе и о своем времени. Иными словами, дом - это жизненный стандарт, отношение к действительности. С домом соотносились все важнейшие категории картины мира человека. Для крестьян было важно организовать жилое пространство, так, что бы оно было наполнено жизненными благами: сытостью, теплом, безопасностью, здоровьем.

Изба была той окружающей средой, в которой крестьянин находился ежедневно. В 1918-1921 гг. в Симбирской губернии сосуществовало несколько типов крестьянских жилищ: землянка; изба квадратной формы с двухраздельной планировкой - изба, сени; изба пятистенок; жилище, состоящее из нескольких соединенных между собой холодными сенями изб; двухэтажный дом. Наиболее архаичными и редкими к 1920-м гг. была землянка и изба квадратной формы с одним окном на улицу и двумя во двор. Жилище, состоящие из нескольких под одной крышей изб было связано с существованием больших патриархальных семей. С их распадом исчезали и такие постройки. Строительство пятистенных домов началось в конце XIX - начале XX вв. зажиточными крестьянами. Пятистенок представлял собой удлиненный сруб с внутренней, поперечной пятой стеной, делившей его на переднюю и заднюю жилые избы. Совсем редким явлением были двухэтажные дома.

Изба в планировке крестьянской усадьбы имела строго определенное место. Основным строительным материалом было дерево, т.к. в губернии имеется достаточное количество лесов. Саманные (саман - сырцовый кирпич из глины с добавлением резаной соломы, костры, мякины и др.) и глинобитные постройки встречались редко, в основном в лесостепных районах. Жилище строилось без фундамента, под углы дома лишь ставились столбы или подкладывались большие камни. Сруб изб делался простой рубки «в обло», «в угол», когда делалась полукруглая выемка преимущественно с нижних сторон бревен, в среднем 14-16 венцов. Для сохранения тепла, с внешней стороны дома делали завалинку. Конек, наличники на окнах, воротная арка, верхний косяк у калитки часто украшали резным орнаментом. У татар, в декоративном оформлении домов нередко сочетались резьба с раскраской голубовато-зеленоватых тонов.

Период 1920-х годов привнес свои изменения в данную сферу материального быта. Сделан вывод о действии ряда факторов, проявивших свое влияние в области планировки, строительства, декорирования, а также внутреннего убранства жилых построек. В первую очередь, это факторы субъективного характера, в целом приобретшие стабилизирующий характер: приверженность населения религиозным нормам и традициям продолжало достаточно отчетливо проявляться в крестьянской среде, особенно среди представителей старшего поколения. Сохранение индивидуального крестьянского хозяйства создавало условия, в которых сфера частной жизни оставалась наименее подверженной внешнему контролю. Крестьянин продолжал жить в своем мире, где обряды и традиции, определявшие его образ жизни, оправдывали различные проявления консерватизма в области строительства жилища, планировки и декорирования его интерьера. Между тем в 1920-е годы заметно усилились социально-экономические факторы: более отчетливо стало прослеживаться культурное влияние города, усилилась миграционная подвижность и пр. Как следствие, в сельской местности упрощалась планировка новых поселений, отмечалось применение более качественных строительных материалов, несколько расширился ассортимент бытовой утвари. Свою роль сыграл и политический фактор: поддержка сельской бедноты и борьба с кулачеством, приобретшая особый размах к концу 1920-х годов, не могла не отразиться на упрощении внешнего вида жилых и хозяйственных построек, что отмечалось уже современниками. В частности, многие двухэтажные дома, принадлежавшие ранее зажиточной сельской верхушке, в 1920 - 1930-е годы были снесены. Как следствие, проявились тенденции к сокращению количества хозяйственных построек и упрощению планировки двора. В частности, вместо П-образной конструкции дома со строениями появилась более простая Г-образная. Наконец, социально-экономические преобразования 1920-х годов создавали условия для дальнейшей интернационализации строительных технологий, приобщения населения к культурному опыту своих соседей. Произошедшие изменения получили свое развитие в последующие годы. Таким образом, действие отмеченных факторов, получивших свое развитие в 1920-е годы, способствовало определенным изменениям в планировке крестьянской усадьбы, ее постройки, а также внешнего и внутреннего оформления.

Внешний облик крестьян. Одежда, обувь, украшения, бытовавшие в сельской местности в 1920-е годы. Последствия гражданской войны и массового голода дали импульс к развитию и в некоторых случаях к расширению объемов ткацкого, портняжного, сапожного ремесла, особенно в районах, удаленных от городов.

Изменения внешнего облика селян определялись действием различных по своему характеру факторов. Во-первых, развитие экономических и культурных контактов в определенной мере сглаживало различия во внешнем облике сельских и городских жителей разных национальностей. Особенно это касалось повседневной одежды, отдельные элементы которой все активнее приобретали интернациональный характер. Во-вторых, свою роль сыграла возросшая роль молодежи в социально-экономической жизни. Все активнее облачаясь в современный костюм, и реже обращая внимание на критику родителей, молодежь в наибольшей мере приобщалась к городской моде, чему во многом способствовала миграционная подвижность молодого поколения. В-третьих, постепенное вовлечение женщин в общественную и хозяйственную жизнь, усиление их миграционной подвижности не могло не отразиться на сокращении масштабов производства домотканых изделий. В таких условиях нарушались механизмы передачи опыта молодежи, среди которой все реже прослеживалось стремление сохранять традиции. В результате, технологии производства домотканой одежды, головных уборов и обуви, также как и искусство исполнения традиционной национальной вышивки в 1920-е годы стали постепенно утрачиваться. Наконец, дальнейшему отходу от традиций способствовал комплекс политических мероприятий, направленных на усиление репрессивных мер в отношении крестьянства, его приверженности религиозным нормам. Таким образом, представленные факторы способствовали постепенной трансформации внешнего облика сельских жителей.

Гигиена и состояние здоровья. Образ жизни крестьян оказывал непосредственное влияние на формирование их санитарно-гигиенических навыков. Эти навыки отвечали производственно-хозяйственным потребностям крестьянской семьи. Человек в первую очередь рассматривался как работник, состояние здоровья которого определяло уровень достатка в семье. Постоянная занятость физическим трудом превращали заботу о здоровье в необходимое условие сохранения баланса трудовых сил. Больной человек выпадал из трудового ритма, рассматривался как «лишний едок», что обуславливало его стремление к скорейшему выздоровлению. С другой стороны, появление тяжелых, неизлечимых болезней нередко считалось проявлением внешних сил, часто неподвластных влиянию человека. Это определяло достаточно спокойное отношение к проблеме повышенной смертности, характерной для сельской местности. Голод, эпидемии и разруха создала благоприятные условия для знахарства и обращения к средствам народной медицины. В 1920-е годы началось постепенное внедрение новых стандартов в развитие санитарии и гигиены в сельской местности. Для властей забота о здоровье сопровождалась борьбой с повседневным крестьянским бытом, культурой и традициями. В 1920-е годы обращаемость населения за квалифицированной помощью возросла. Однако сельские больницы и фельдшерские пункты не смогли стать центрами борьбы с заболеваниями. Поэтому в повседневном быту продолжили доминировать традиционные навыки поддержания гигиены и здоровья.

Этика семейной жизни. Выполняя свою главную, репродуктивную функцию, семья играла определяющую роль в процессе сохранения и передачи культурных традиций. Кроме того, семья оставалась основной производственной структурой. Значение семьи находило свое отражение в массовом крестьянском сознании, которое воспринимало ее как «хозяйственную и нравственную основу правильного образа жизни». Отношения, которые складывались между членами семьи, оказывали огромное влияние на процесс социализации молодого поколения, определяли его характер: с ранних лет приобщаясь к производственной культуре, дети усваивали социально-культурный опыт предыдущих поколений. Развитие семьи как социального института способствовало выработке тех моделей демографического поведения, которые обеспечивали «наибольшую устойчивость населений, живущих в той или иной природной и социальной среде со свойственными ей колебаниями». «Социальные процессы времён военного коммунизма внесли изменения в сферу семейных отношений. В период войн и революций, а также массового голода начала 1920-х годов возросло количество разводов. Антирелигиозная политика, развитие сети советских школ, ячеек комсомола, различных кружков, пропагандирующих новые образцы поведения - всё это способствовало укреплению позиций молодежи, её стремлению к дальнейшему освобождению от родительского влияния. Важную роль в этом сыграло упрощение порядка регистрации и расторжения браков. В результате, сельские жители получили возможность ощутить большую свободу в выборе способов решения личных проблем. Таким образом, крестьянская семья всё активнее испытывала воздействие объективных перемен, сделавших неизбежным процесс окончательного распада патриархальных отношений.

Особенности реализации культурной политики в деревне. Состояние и развитие культурных запросов крестьянства под влиянием социально-политической обстановки 1920-х годов.

Изменение культурных запросов должно было осуществиться в процессе проведения политики «культурной революции», определившей задачи ликвидации неграмотности, оздоровления быта, приобщения селян к достижениям современной науки и техники.

Трансформация религиозного сознания. Сложность оформления собственной жизненной позиции в условиях множества идей, усугубленное социально- культурной изоляцией деревни, усиленной в годы революций и войн, оказала большое влияние на идеологические и культурные ориентиры крестьянства. Мировоззрение части сельского населения, основанное на религиозно-нравственных ценностях, противостояло попыткам внедрения различных новшеств.

Гонения на официальные религиозные учения, усиление влияния различных сектантских направлений, возвращение части крестьянства к дохристианским культам переплетались в массовом сознании. Идеи революции, связанные с возможностями раскрепощения личности, её освобождения от церковного и общинного влияния.

Однако, разочаровавшись в возможностях государства изменить жизнь к лучшему, крестьянство обращалось к религиозным структурам, что способствовало росту религиозного сознания на селе.

В то же время, попытки «модернизации» традиционного крестьянского мировоззрения укрепляли основы традиционного религиозного миропонимания. Но с другой стороны, активировали обращение к религиозным «новациям». Этому способствовало и терпимое отношение властей к существованию на местах различных языческих и сектантских групп. Таким образом, общественно-политическая ситуация 1920-х годов предоставила уникальные возможности для развития плюрализма в религиозных взглядах и предпочтениях крестьянства.

Социально-политическая активность крестьянства. Взаимоотношения сельского социума с внешним миром. У крестьян сохранялись представления о традиционных нравственных ценностях, основанных на трудолюбии и опоре на собственные силы. Поэтому отношение к новой власти продолжало определяться традиционными понятиями справедливости. В то же время всё активнее получали поддержку идеи развития социальной мобильности, особенно в молодежной среде. Общее стремление правительства «модернизировать» деревню мобилизовало силы, заинтересованных в сохранении стабильности крестьянского сообщества. Чаще всего они олицетворяли собой зажиточных крестьян, имевших богатый опыт отстаивания своих интересов через использование общинных институтов, как традиционных структур самоуправления. В этой связи, создаваемые в 1920-е годы сельсоветы, испытывая сильное влияние общин, слабо отражали интересы государственных органов. Некоторое влияние на крестьян продолжали оказывать представители духовенства. Часто именно они пытались сохранить незыблемость традиционных порядков, ограничивая проявления социальной мобильности. Представители молодежи часто в знак протеста активнее приобщались к новым культурным стандартам, раскрывающим новые возможности. Так, в противоборстве различным силам, в ходе постепенного осознания происходящих изменений, рождались новые черты политической культуры крестьянства.

Кроме традиционной практики «пассивного сопротивления», крестьяне стали более широко использовать арсенал активных форм борьбы за свои интересы: участие в беспартийных конференциях, выдвижение собственных кандидатур на выборах, работа в низовых органах управления. При этом активность проявляло не только мужское, но и часть женского населения. Все это свидетельствовало о выработке крестьянством собственной модели поведения, способствующей адаптации к тем политическим и социально-экономическим реалиям, которые утвердились в условиях нэпа.

Трансформация традиционных моделей поведения. Разрушение основ традиционного крестьянского быта, наметившееся уже в конце XIX столетия, определилось процессом развития индустриального общества с его ценностями массового производства, возрастающей урбанизацией и изменением социальной структуры населения.

Бурные события первых десятилетий ХХ века внесли в данный процесс политический оттенок, связанный с дальнейшим укреплением ценностей городской культуры.

К числу внешних факторов повлиявших на дальнейшее наступление на традиционный крестьянский быт можно отнести разрушительное действие войн, смены социально-политической доктрины государства, а также антирелигиозной политики советской власти. Внутренние факторы обуславливались изменением социальных ролей членов крестьянской семьи. Главе хозяйства - мужчине-большаку, по разным причинам чаще покидавшему семью, всё сложнее становилось олицетворять собой хранителя патриархальных устоев. Возрастающая миграционная подвижность молодежи сопровождалось изменением её социального и материального статуса.

Основные тенденции развития обыденного мировоззрения крестьян Специфику культурных процессов, происходивших на селе, всегда составлял земледельческий труд, определявший основу крестьянского образа жизни. Наличие индивидуального хозяйства, связь с природой, независимость земледельческого труда от внешних условий обуславливали, с одной стороны, автономный характер развития крестьянской культуры, с другой - её практицизм и способность сохранять целостность, адаптируясь к изменениям внешнего мира. Вместе с тем повседневная крестьянская культура не являлась закостенелой и замкнутой. Как любая система, существующая в определенных условиях, она проявляла гибкость к новшествам, допуская появление новых элементов и отвергая устаревшие..

Данный процесс осуществлялся в рамках общей эволюции культуры в направлении постепенного восприятия ценностей индустриального общества. Как уже отмечалось, «бытовая культура - очень подвижная система», существующая «в определенных сочетаниях традиции и инновации» Определяющую роль в формировании новых культурных запросов крестьян сыграли факторы, сопутствующие переходу общества к индустриальному этапу развития, такие как формирование крупной промышленности, усиление миграционной подвижности, развитие культурно-экономических контактов с городом, совершенствование системы образования и здравоохранения и т.д.

Государство большевиков стремилась разрушить «закостенелый» крестьянский быт, кардинально изменив его основы. Власти проводили массовые, но недостаточно эффективные кампании, направленные, в основном, на борьбу с «религиозными пережитками». Со своей стороны, крестьяне настороженно и порой негативно относились к попыткам внесения внешних изменений. Повседневная культура во многом продолжала испытывать влияние религиозных традиций, проявляя устойчивость к проводимым новациям. Внешне это проявлялось в стремлении крестьянских общин сохранить систему религиозных учреждений и школ, особенно отчетливо это проявлялось в мусульманской среде. К тому же отсутствие материальных средств, учебников, медикаментов и прочего сводило на нет проводимые сверху усилия по модернизации крестьянского быта. Вместе с тем, внешние изменения приживались в сельской среде, когда подкреплялись экономической помощью и несли в себе очевидные выгоды в хозяйстве и быту. Это могли быть мероприятия по землеустройству, оказанию материальной помощи и т.п.

Однако возможности повышения культурного уровня крестьян оставались крайне ограниченными, особенно это касалось представителей проживавших в республике национальных меньшинств. В силу географической отдаленности и национально-культурной обособленности некоторые национальные группы в большей степени обращались к традиционным образцам общественно-культурного опыта. Довольно низкой оставалась грамотность, недоступными оказывались достижения современной медицины. В результате, определенная часть крестьянства продолжала оставаться в стороне от современных культурных достижений. В таких условиях население продолжало использовать в своем повседневном быту традиционный арсенал механизмов передачи культурного опыта. Наиболее отчетливо это прослеживалось в сохранении народной практики врачевания, родовспоможения и поддержания гигиенических навыков, основанных на опыте предыдущих поколений.

Важную роль в духовной жизни крестьян 1920-х годов продолжало играть неформальное общение. Обмениваясь новостями, имеющими разный уровень достоверности, население создавало собственное информационное пространство, которое по оперативности, масштабам воздействия и доступности оказывало более значительное влияние на жизнь крестьянского общества, чем официальные СМИ. В ходе неформального общения крестьяне формировали и корректировали свои взгляды на происходящие события, давая им собственную оценку. Распространяемые по каналам межличностного общения образцы культуры теснее сплачивали сельское общество, помогали крестьянам лучше осознавать собственные интересы, формировали стратегию и тактику своего поведения.

Расширение культурных потребностей во многом было связано с усилением миграционной подвижности, в большей степени присущей представителям молодого и среднего поколений. Перемещение по республике значительных масс населения, сопровождавшееся общением, обменом культурными достижениями, поднимало уровень культурных запросов, способствуя постепенному сглаживанию некоторых черт национальной самобытности разных народов. При этом отношение к попыткам изменения культурных стандартов извне прослеживалось далеко не однозначное. В наибольшей степени мероприятия правительства находили отклик в среде молодежи, стремящейся использовать потенциал новых культурных ценностей для повышения личного статуса и осуществления социальной мобильности.

В наименьшей степени изменения затрагивали культуру и быт пожилой части населения и женщин, живущих в более замкнутом мире, менее подверженном влиянию миграционных процессов и культурному воздействию. Именно в этих половозрастных группах прослеживался самый низкий уровень грамотности и участия в работе низовых советских учреждений. Здесь в наибольшей мере прослеживалось стремление к сохранению черт национально-культурной самобытности.

В условиях 1920-х годов особенности национально-религиозной жизни народов, ее влияние на повседневный быт проявлялись еще достаточно четко. Одно из доказательств тому - крайне незначительный удельный вес межнациональных браков в сельской местности. В то же время более заметно стали проявляться элементы интернационализации отдельных элементов культуры и быта, способствовавшие дальнейшему сближению народов республики. Особенно заметно это проявлялось в местах компактного проживания представителей нескольких национальностей. Важным внешним фактором, повлиявшим на дальнейшее сближение национальных культур, стали социально-политические трансформации первых десятилетий XX века.

Данные трансформации в то же время активизировали проявление своеобразных защитных механизмов, позволивших сохранить равновесие и устойчивость системы традиционных ценностей. Одним из таких механизмов стало усиление влияния языческих культов. Серьезным испытанием для крестьянства стал голод начала 1920-х годов. Стремлением сохранить хозяйство, избежать угрозы гибели в условиях голода и социальных катаклизмов можно объяснить активизацию проявления языческих элементов в культуре значительной части крестьянского населения, вне зависимости от религиозной и национальной принадлежности. Этому способствовала и обстановка борьбы с религией, углубившая общий кризис, охвативший официальные религиозные структуры в 1920-е годы. В результате менялось отношение к духовенству, к религии в целом, что позволяло в прежние времена говорить об успешном развитии атеистических взглядов. В большей степени это свидетельствовало о постепенном формировании крестьянством новой модели мировоззрения и поведения, отразившей новые политические и социально - экономические реалии, утвердившиеся в условиях военного коммунизма Давыдов Д.В. Культура крестьянской повседневности 1920-х годов (по материалам ТАССР). Автореф. дисс. докт. ист. наук. - Казань, 2012..

Характерной чертой развития культурных процессов 1920-х годов стало повышение политической активности жителей села. Участие в беспартийных конференциях, борьба за определенные кандидатуры на выборах, работа в низовых органах управления становились обычным средством отстаивания собственных интересов. При этом активность проявляло не только мужское, но и часть женского населения, при этом факторы, способствующие проявлению подобной активности, носили различный характер. В то время как для мужчин участие в собраниях и конференциях традиционно было вызвано стремлением решать административно-хозяйственные вопросы жизни общины, участие женщин в подобных мероприятиях в большей мере обуславливалось вопросами сохранения традиционного быта и семейных ценностей.

Социально-экономическая ситуация 1920-х годов, связанная с попытками внедрения в деревне стандартов городской культуры, заметно повлияла на дальнейшую трансформацию мировоззрения крестьянина и связанных с ним моделей поведения. В обстановке, когда традиционные поведенческие нормы подвергались преследованиям, а новые еще не успели оформиться, крестьяне все чаще оставались предоставленными сами себе. Трудолюбие и стремление к богатству, традиционно воспринимавшиеся как положительные качества, стали трактоваться как социально чуждые, а их носители - успешно хозяйствующие крестьяне, - позиционировались в качестве врагов общества. Общее ужесточение внутриполитического режима в конце 1920-х годов негативно отразилось на состоянии тех элементов повседневной культуры, которые призваны были подчеркнуть материальный достаток. Внешне это проявлялось в упрощении внешнего вида жилых и хозяйственных построек, одежды, обуви и пр. Кроме того, нарушался традиционный порядок половозрастных взаимоотношений в семье, усиливался религиозный кризис, происходила смена ценностей и приоритетов, что существенно отразилось на образе жизни подрастающего поколения.

В целом период военного коммунизма знаменовал собой дальнейшее развитие наметившегося еще в начале XX века социокультурного конфликта внутри крестьянского общества. Ещё сохранялись представления о традиционных ценностях, основанных на трудолюбии и опоре на собственные силы. В то же время всё активнее получали поддержку ценности индустриального общества, связанные с возможностями осуществления социальной мобильности. Конфликт двух тенденций в культурной жизни крестьянства проявлялся всё отчетливее. С одной стороны, прослеживалось влияние «консервативной, стабилизирующей тенденции», которую олицетворяли защитники традиционных жизненных устоев на селе. Чаще всего эти силы олицетворяли собой зажиточную часть крестьянства, имеющую богатый опыт отстаивания своих интересов и отвергающую губительные новшества. С другой стороны действовала тенденция, основанная на «глубоко заложенном в человеке стремлении к новым и лучшим формам социальной жизни», с наибольшей силой проявлявшаяся в условиях кризисов и социальных переворотов Добровольский К. Традиционная крестьянская культура // Великий незнакомец - крестьяне и фермеры в современном мире. Хрестоматия / Сост. Шанин. - М.1992. - С. 197 . Общее стремление правительства «модернизировать» деревню (проведение классовой, антирелигиозной политики и пр.) активизировали указанный конфликт. Не имея возможности модернизировать «отсталый» крестьянский быт, властные структуры предпочли направить усилия не столько на изменение его сущности, сколько на борьбу с его внешними проявлениями. Важной составляющей этой борьбы стало проведение репрессивных мер в отношении крестьян как носителей традиционной культуры в период проведения коллективизации.

Девятнадцатый век дал значительное число разнородных источников по истории русского крестьянства, но в силу целого ряда причин - прежде всего политических - в следующем веке они оказались невостребованными. Реальная и полноценная история русского крестьянства большевикам была не нужна. Отношение к дореволюционной истории России как к «допотопной», сильнейший идеологический пресс и цензура - все это привело к тому, что голосов самих крестьян мы не слышим. Мы не знаем, что они сами думали, видели, чувствовали. Вся многоликая и разнокачественная литература о русском крестьянстве - это всегда взгляд сверху или со стороны.

В этой книге я попытался через судьбы отдельных личностей - и с помощью устной истории - показать судьбу русского крестьянства в страшном и драматичном двадцатом веке. Что же такое устная история?

Устная история - это история современности на основе воспоминаний участников и свидетелей событий, записанных интервьюером. В условиях России устная история - это и история многих бесписьменных в девятнадцатом веке народов.

До возникновения письменности именно в устной форме хранились и передавались от поколения к поколению социальный опыт, информация о прошлом, художественные произведения (эпос). Думается, что прав исследователь Д. П. Урсу: «После возникновения историописания (анналов, хроник, летописей) устная история не исчезает: параллельно существуют две формы исторической памяти - устная и письменная» . Основная социальная база устной истории - патриархальное крестьянство. Двадцатый век - последний век существования патриархального крестьянства в Европе.

Абсолютизация письменных источников привела большинство историков к полному забвению источников устных. Второе рождение устной истории (oral history) связано с достижениями научно-технической революции. В 1948 году профессор Колумбийского университета (Нью-Йорк) Алан Невинс (1890–1971) начал записывать воспоминания, используя первые магнитофоны. Уже в 1973 году в США было 316 научно-исследовательских учреждений, работавших в области устной истории. В Европе устная история массового распространения не получила, хотя в каждой западноевропейской стране были широко известные специалисты в этой области.

Отметим прежде всего демократизм устных источников. Действительно, на их основе можно писать историю «простецов» - народа, а не правителей и государства. История снизу - это история личной, приватной жизни людей.

Запись на магнитофон обеспечивает высокую степень достоверности свидетельств очевидцев. А кроме того, в устных рассказах людей есть элементы уникальности - неповторимости личной судьбы человека, чего никогда не найдешь в официальных документах.

Революция в исторической науке двадцатого века привела к тому, что принцип «Нет документа - нет истории» был отвергнут. Таким образом, словесно-речевой способ информации о прошлом вернулся в обиход историка. Мы вновь вспомнили, что народная история всегда была устной.

В нашей стране наконец произошло осознание того, что коллективная память народа - это национальное богатство. Причем в России интерес к устной истории гораздо больший, чем на Западе. Ведь в любом тоталитарном обществе - две правды: официальная и неофициальная, и объем неофициальной правды в нашем обществе был исключительно велик. К тому же очень велик был объем слегка приукрашенных, полуправдивых и полностью фальсифицированных документов. Наши архивы загромождены колоссальным объемом бесцветных, ничего не значащих бумаг, а по-настоящему исторические события часто не документировались.

Мы должны отчетливо осознать - в России 1970–1990-х годов произошел не просто естественный уход поколений, родившихся в 1900–1920-е годы. С этими людьми в прошлое ушла целая тысячелетняя эпоха народной жизни - комплекс традиций и повседневный уклад, создававшийся у нас столетиями.

Резкий слом материальной и духовной (прежде всего национальной русской) культуры, происшедший в 1930–1960-е годы, поставил под сомнение культурные ценности традиционного крестьянского общества. Сформировалось негативное отношение к народной культуре прошлых столетий как к чему-то давно отжившему. Между тем это была живая структура, державшая национальное самосознание общества на своих плечах.

Следующие поколения уже не восприняли и не передали дальше существенные культурные ценности традиционного общества. Произошел разрыв в цепи поколений - в чем-то, может быть, и неизбежный, но проведенный «мужикоборцем» Сталиным чрезвычайно грубо, жестоко, варварскими методами. Урбанизация и индустриализация страны, роль донора по отношению к национальным окраинам, гибель наиболее творчески активной части населения России в годы сталинских репрессий и Великой Отечественной войны - все это привело к полному разорению российской деревни и уничтожению российского крестьянства - самого массового творца-созидателя великой русской культуры.

Представленные здесь рассказы-воспоминания очень типичны. Записи интервью-рассказов крестьян-старожилов собирались в 1980–1990-е годы самим автором и проинструктированными им студентами города Кирова (Вятка) по созданным автором программам и опросникам. Всего собрано более тысячи записей. Опросы проводились в основном в Кировской области, но имеются записи рассказов крестьян - жителей других областей России. Многие рассказы отличаются высоким уровнем доверительности, так как опросы проводились внуками старожилов.

Что же замечательного есть в этих рассказах?

Первое. Это рассказы людей, перенесших неслыханные муки и тяготы, переживших такие бури, которых с избытком хватило бы на несколько веков тихого, бескризисного эволюционного развития. Не может не поражать загадка невероятной устойчивости нравственной основы, крепости духа тех поколений. Очевидно, дело здесь в цельности, нерасчлененности народного самосознания.

Второе. Сегодняшние 70–80-летние деревенские старики и старухи унесут с собой живой русский язык - эту живородящую основу великой русской литературы XIX века. Сменяющие их поколения как в городе, так и на селе говорят совершенно по-другому. Ладовость, сказовость, поэтичность строя народной речи в этих рассказах удивительна.

Третье. Для воспоминаний женщин характерен в основном ассоциативный (а не логически-рациональный) стиль мышления. Прибежавшей на поле встречать отца девочке кажется, что звон от его медалей разносится, словно колокольный, по всему полю. Поэтому высока, кроме всего прочего, литературная значимость такого рода записей.

Не столь драматичны, трагичны воспоминания мужчин. У них один образ не цепляет второй; рассказ идет по хронологии - снизу вверх. Немало тут сухой перечислительности. В художественном отношении воспоминания-рассказы мужчин гораздо менее значимы, чем женские. Вероятно, это особенность стиля мышления, механизма памяти. Для мужчин характерны преуменьшение значимости событий, иронический анализ прошедшего, последовательно-логическая манера изложения. Зачастую эти рассказы окрашены юмором.

Оказалось, что образование накладывает свой отпечаток на стиль рассказа, причем часто этот отпечаток не на пользу. Порой раскрепощенный, живой и яркий рассказ старухи, только две зимы ходившей в школу, резко контрастирует с сухим, казенным мертвым языком учителя, врача, служащего. Образование серьезно меняет строй речи, строй мышления человека, часто уменьшая художественную значимость его воспоминаний. Не столь свободным становится при этом механизм неосознанного отбора значимых для человека эпизодов. У меня есть десятки записей рассказов, по которым словно прошелся асфальтовый каток, настолько они сухи, бесцветны, двухмерны. В основном это люди со средним или высшим образованием. Не получается у них сопереживания, слияния, растворения в той эпохе. Барьер времени, отстраненности для них часто непреодолим. Эмоциональный накал речи, ее интонационное многообразие, жест в речи для них так же недостижим, как естественен для многих престарелых крестьянок.