НЕ СТОИТ тратить время, напоминая вам, о чем я рассказывал вчера, во всяком случае не в подробностях. Первая половина лекции была посвящена общим рекомендациям и апологии нашего предмета. Во второй части лекции я приступил к рассказу об истоках экономической мысли в моральной философии, начав с древних греков. Я говорил о Платоне, в «Государстве» которого кратко обрисована та роль, которую играет в становлении любого общества разделение труда. Платон, в сущности, описывал свое идеальное общество, для того чтобы исследовать его и узнать, какова в нем справедливость. Но обрисовывая идеальное общество, он дал выдающееся и, кроме того, первое описание в известном литературном произведении того, как разделение труда благотворно влияет на производительность. Но на этом он остановился. Далее он сделал выводы, моральные и политические, которые к нам не имеют отношения: о том, как важно, чтобы каждый человек занял подобающее ему место, при этом подобающее место определялось правителями. Я не хочу вслед за Платоном углубляться в этот вопрос, но хочу прочесть вам отрывок из «Законов», которые, как я говорил вчера, куда реалистичней описывают Платонову концепцию лучшего из всех возможных государств. Учитывая обстоятельства реальной жизни, эта концепция является скорее фашистской, а не коммунистической, как та, что содержится в «Государстве». Это отрывок случайный, но очень показательный. Платон обсуждает средства обмена и связанные с ним законы: Никто из частных лиц не имеет права владеть золотом или серебром. Однако для повседневного обмена должна быть монета 47 ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ (Платонова монета для повседневного обмена, вероятнее всего, должна была быть сделана из кожи), потому что обмен почти неизбежен для ремесленников и всех тех, кому надо выплачивать жалованье,-для наемников, рабов и чужеземных пришельцев. Ради этого надо иметь монету, но она будет ценной лишь внутри страны, для остальных же людей не будет иметь никакого значения. Общей же эллинской монетой государство будет обладать лишь для оплаты военных походов или путешествий в иные государства посольств либо (если это будет нужно государству) всевозможных вестников. Словом, всякий раз, как надо кого-то послать в чужие земли, государству необходимо для этой цели обладать действительной по всей Элладе монетой. Если частному лицу понадобится выехать за пределы родины, оно может это сделать лишь с разрешения властей; по возвращении домой оно должно сдать государству имеющиеся у него чужеземные деньги, получив взамен местные, согласно расчету. Если обнаружится, что кто-либо присвоил чужеземные деньги, они забираются в пользу казны; знавший же об этом и не сообщивший подвергается вместе с тем, кто ввез эти деньги, порицанию и проклятию, а также пене в размере не менее количества ввезенных чужеземных денег (Plato, !953а> Р-ЗЮ-З»; Платон, 19942, с. 193-194)- Знакомо, не правда ли? Имейте это в виду, изучая Аристотеля, которому я намерен посвятить большую часть этой лекции. Аристотель в юные годы был учеником Платона. Он жил в 3^4~322 годы до н. э. и, как это бывает с учениками, не всегда был согласен со своим учителем, так что разные его труды ставят под сомнение сочинения Платона и предложенные им меры. Очень трудно переоценить важность Аристотеля в истории экономической мысли, в чем я надеюсь убедить вас к концу этой лекции. Но я не могу обещать вам, что, читая Аристотеля, вы получите такое же наслаждение, как если станете читать Платона, потому что Платон был одним из величайшим писателей всех времен. К тому же он был известным поэтом, и, независимо от того, согласны вы с Платоном или нет, читать его одно удовольствие. В случае Аристотеля мы не располагаем исходными лекциями; у нас есть только записи его учеников, а они не всегда достоверно передают сказанное учителем и совсем не всегда столь же крас- 48 ЛЕКЦИЯ 2 норечивы. Но, несмотря на это, из греков именно Аристотель, а не Платон, оказал заметное влияние на последующих мыслителей. Средневековые теологи называли Аристотеля просто «Философ». До Возрождения Платон не был широко известен, в то время как к «Философу» апеллировало большинство авторов, писавших о моральной философии,- от Фомы Аквинского и далее. Даже по сей день в анализе, который вам преподают, можно найти остатки тех предположений, которые когда-то высказал Аристотель в «Политике» и труде по этике. В какой-то момент Аристотель начал вызывать у ученых противоположную реакцию -реакцию отторжения. Вплоть до XVI и даже в XVII веке он доминировал в философской мысли, моральной философии и так далее. Затем наступило отторжение. Поэт Джон Драйден выразил эту реакцию в весьма запоминающихся строках. Прежде чем прочесть вам эти строки, я должен объяснить, что Аристотель родился в месте Стагира, и поэтому его называли Стагири-том. Драйден пишет: The longest Tyranny that ever sway"d, Was that wherein our Ancestors betray"d Their free-born Reason to the Stagirite, And made his Torch their universal Light. Величайшая тирания из известных миру наступила, Когда наши предки уступили Свой природный рассудок Стагириту И провозгласили его факел универсальным светом... (Dryden, 1663/1961, Р- 43)- Должен сказать, что факел Аристотеля (хотя я бы не хотел, чтобы вы считали меня убежденным его последователем во всем) был не так уж плох, особенно для того исторического периода. Он обсуждает ряд вопросов, которые Платон упомянул в «Государстве», но о которых я не собираюсь долго распространяться. Платон предположил, что хотя бы у правителей (людей, занимавших высшее положение в идеальном обществе и правивших остальными) жены и дети должны быть общими. Никто не должен был знать своих детей, и никто не должен был знать, кто какого ребенка родил или зачал. 49 ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ Аристотель не считал этот план удачным. Аристотелю показалось, что такой план может привести - непредумышленно - к инцесту, который он, очевидно, считал отвратительным преступлением. Он счел, что люди в любом случае будут пытаться опознать своих детей и оказывать им предпочтение. Аристотель выступал за нормальное семейное устройство и понятное положение детей, рожденных и зачатых в семье. И в отношении материальной собственности, которую Платон в своем «Государстве» запрещал иметь, во всяком случае правителям, Аристотель с ним не соглашался. Если вы прочтете соответствующую часть Аристотелевой «Политики» (я не собираюсь подробно о ней рассказывать), то найдете в ней предвидение идей тех философов и экономистов, которые поддерживали институт частной собственности как имеющий отношение к полезности права и общественного устройства. Аристотель считал, что если собственность будет кому-то принадлежать и приносить прибыль, за ней будут следить лучше, чем в том случае, когда она будет считаться всеобщей. Он сказал, и сегодня это звучит весьма тенденциозно: Рассмотренное нами законодательство (он пишет о предложениях Платона) может показаться благовидным и основанным на человеколюбии. Познакомившийся с ним радостно ухватится за него, думая, что при таком законодательстве наступит у всех достойная удивления любовь ко всем, особенно когда кто-либо станет изобличать то зло, какое существует в современных государствах из-за отсутствия в них общности имущества: я имею в виду процессы по взысканию долгов, судебные дела по обвинению в лжесвидетельствах, лесть перед богатыми - все это происходит не из-за отсутствия общности имущества, а вследствие нравственной испорченности людей, так как мы видим, что и те, которые чем-либо владеют и пользуются сообща, ссорятся друг с другом гораздо больше тех, которые имеют частную собственность; нам представляется, однако, что число тех, кто ведет тяжбы из-за совместного владения имуществом, невелико в сравнении с той массой людей, которые владеют частной собственностью (Aristotle, 1948, р. 25; Аристотель, 19836, с. 411). ЛЕКЦИЯ 2 Здесь Аристотель высказал идею, оказавшую существенное влияние на мыслителей всех времен, но я не собираюсь обсуждать ее дальше. С нашей точки зрения, влияние Аристотеля было особенно значительным не в области экономической мысли, как ее определял Шумпетер (Schumpeter, ig54> Р- 3^~4°; Шум-петер, 2ОО4, с. 45~4&)> разделивший общие идеи об экономическом устройстве и экономический анализ; по-настоящему стойким влияние Аристотеля оказалось в сфере экономического анализа. Однако обратите внимание, что Аристотель не называл свои мысли по этому поводу политической экономией или экономической теорией в нашем понимании этого термина. Для Аристотеля слово «экономия» относилось к ведению хозяйства, и свои важнейшие замечания он делает в ходе дискуссии о ведении хозяйства и его связи с остальным обществом. Но перед тем как рассказать об этих важнейших замечаниях, я должен привлечь ваше внимание к тому факту, что, обсуждая ведение хозяйства, Аристотель пытается оправдать рабство. Оправдание рабства в его глазах (и по моему мнению, весьма слабое оправдание) заключается в том, что одни люди рождаются, чтобы быть рабами, чтобы подчиняться, а другие - чтобы приказывать. Аристотель подробно обсуждает этот вопрос. Очевидно, в Афинах уже тогда начали задумываться о нем. Появились просвещенные люди (слово «просвещенные» я употребляю с некоторой иронией), которые усомнились в институте рабства, и Аристотель считал, что как моральный философ он должен как-то оправдать рабство. Боюсь, что я сам считаю его теорию весьма слабой и недалекой, учитывая, что по странному стечению обстоятельств большинство греков (причем, подозреваю, и сам Аристотель тоже) считали, что они рождены, чтобы приказывать, а население всего остального мира (варвары, как выражается Аристотель) по природе своей более подходит для того, чтобы выполнять приказы. Однако в рассуждениях Аристотеля звучит одна исключительно умная мысль. Он довольно пространно обсуждает, сомневаясь в убедительности новомодных идей, необхо-." димость иметь в собственности не только вещи, но и людей, 1 которые служат инструментами для исполнения желаний своих хозяев. Но затем ему приходит в голову мысль, что, :".;, 51 ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ ЛЕКЦИЯ 2 если бы материальные инструменты вдруг стали бы достаточно сложными для выполнения скромной и простой работы, которой обычно занимаются рабы, если бы машины стали достаточно умными, как самодвижущиеся треножники (очевидно, какие-то ритуальные инструменты), которые самостоятельно могли входить в храм, так вот если бы машины были такими же умными и могли двигаться самостоятельно, то нужда в рабстве отпала бы. Это одно из самых мудрых замечаний Аристотеля. Впрочем, нас больше всего интересует, что говорил Аристотель о ценности и деньгах, о которых он вспоминает, обсуждая ведение хозяйства. По его мнению, скромные хозяйства в примитивных условиях еще могут обойтись натуральным обменом, но как только ситуация усложнится, обмен станет непрямым: блага будут обмениваться на деньги, которые, в свою очередь, будут обмениваться на другие блага, которые участнику обмена были нужны больше, чем те, которыми он располагал изначально. Аристотель также понимает (и в этом причина, raison d"etre его изысканий; он говорит от лица морального философа, но вынужден углубиться в то, что мы назвали бы экономической наукой), что непрямой обмен может не только послужить ведению хозяйства (покупке ботинок, мяса, одежды и т.д.), но может дать начало торговле и тем сложным механизмам, которые Аристотель в целом не одобряет. Однако он чувствует, что должен обсудить этот вопрос, и говорит (он обсуждает искусство приобретения в домашнем хозяйстве): Итак, один из видов искусства приобретения является по природе своей (как видите, слова «природа» и «природный» стали использоваться в экономической теории на очень ранней стадии) частью науки о домохозяйстве, и мы должны допустить, что либо он существует сам по себе, либо существование его обеспечивается теми, кто занят накоплением средств, необходимых для жизни и полезных для государственной и семейной общины. Истинное богатство, по-видимому, состоит в совокупности этих средств. 52 (тут в размышления Аристотеля закрадывается оценочное суждение) Ведь мера обладания собственностью, которая достаточна для хорошей жизни, не беспредельна; хотя, как говорит Солон в одном из своих стихотворений, «людям не указан никакой предел богатства» (Aristotle, 1948, р-15! Аристотель, 19836, с-39°)-Однако он продолжает так: Существует другой род (неестественный) искусства приобретения, который обыкновенно называют, и с полным правом, искусством наживать состояние; с этим искусством и связано представление, будто богатство и нажива не имеют никакого предела. (отсылка к Солону) Многие полагают, что это искусство вследствие его близкого соседства с искусством приобретения тождественно с последним; на самом деле оно не тождественно с названным (то есть искусством приобретения при ведении домашнего хозяйства), но не является и далеким от него: одно из них существует по природе, другое - не по природе, но больше за счет известной опытности и технического приспособления (ibid., р. 16; там же). А затем он говорит: При рассмотрении этого искусства будем исходить из следующего положения (я немного почитаю). Пользование каждым объектом владения бывает двоякое; в обоих случаях пользуются объектом как таковым, но не одинаковым образом; в одном случае объектом пользуются по его назначению, в другом -не по назначению; например, обувью 53 ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ пользуются и для того, чтобы надевать ее на ноги, и для того, чтобы менять ее на что-либо другое. И в том и в другом случае обувь является объектом пользования: ведь и тот, кто обменивает обувь имеющему в ней надобность на деньги или на пищевые продукты, пользуется обувью как обувью, но не по назначению, так как оно не заключается в том, чтобы служить предметом обмена. Так же обстоит дело и с остальными объектами владения - все они могут быть предметом обмена. Первоначальное развитие меновой торговли было обусловлено естественными причинами, так как люди обладают необходимыми для жизни предметами, одними в большем, другими - в меньшем количестве. Отсюда также ясно, что мелкая торговля не имеет по природе никакого отношения к искусству наживать состояние, потому что вначале обмен ограничивался исключительно предметами первой необходимости. В первой общине, т.е. в семье, явно не было надобности в обмене; он сделался необходимым, когда общение стало обнимать уже большее количество членов. В самом деле, в первоначальной семье все было общим; разделившись, стали нуждаться во многом из того, что принадлежало другим, и неизбежно приходилось прибегать к взаимному обмену. Такой способ обмена и в настоящее время практикуется у многих варварских народов. Они обмениваются между собой только предметами необходимыми и больше ничем: например, они обменивают вино на хлеб и наоборот и т. п. Такого рода меновая торговля не против природы, но не является разновидностью искусства наживать состояние, ведь ее назначение - восполнять то, чего недостает для согласной с природой самодовлеющей жизни. Однако из указанной меновой торговли развилось все-таки вполне логически и искусство наживать состояние. Когда стала больше требоваться чужая помощь для ввоза недостающего и вывоза излишков, неизбежно стала ощущаться потребность в монете, так как далеко не каждый предмет первой необходимости легко перевозить. Ввиду этого пришли к соглашению давать и получать при взаимном обмене нечто такое, что, представляя само по себе ценность, было бы вместе с тем вполне сподручно в житейском обиходе, например железо, серебро или нечто иное; сначала простым измерением и взвешиванием определяли ценность таких предметов, а в конце концов, чтобы освободиться от их измерения, стали отмечать их чеканом, служившим показателем их ценности (ibid., pp. 16-17; там же> с- 39°~391)- Вот так в литературе впервые, насколько мне известно, прозвучали элементарные предположения о происхожде- 54 ЛЕКЦИЯ 2 нии денег, которым вас учат и сегодня. Аристотель продолжает: После того как в силу необходимости обмена возникли деньги, появился другой вид искусства наживать достояние - именно торговля. Сначала она, быть может, велась совершенно просто, но затем по мере развития опытности стала совершенствоваться в смысле источников и способов, какими торговые обороты могли бы принести наибольшую прибыль. Вот почему создалось представление, будто предметом искусства наживать состояние служат главным образом деньги и будто главной его задачей является исследование того источника, из которого возможно почерпнуть наибольшее их количество, ведь оно рассматривается как искусство, создающее богатство и деньги. И под богатством зачастую понимают именно преизобилие денег, вследствие того, что будто бы искусство наживать состояние и торговля направлены к этой цели. Иногда, впрочем, деньги кажутся людям пустым звуком и вещью вполне условной, по существу ничем, так как стоит лишь тем, кто пользуется деньгами, переменить отношение к ним, и деньги потеряют всякое достоинство, не будут иметь никакой ценности в житейском обиходе (ibid., p. 17; там же, с. 392)- Это, очевидно, отсылка к Платонову не имеющему ценности материалу, из которого сделаны монеты. Аристотель говорит: это не так. «Человек, обладающий даже большими деньгами, часто не в состоянии будет достать себе необходимую пищу». Он приводит один из самых знаменитых примеров в истории экономической мысли: «Такого рода богатство может не иметь смысла, и человек, обладающий им в преизобилии, может умереть голодной смертью, подобно легендарному Мидасу, у которого вследствие ненасытности его желаний все предлагавшиеся ему яства превращались в золото». Вам известна легенда о царе Мидасе, которому боги пообещали исполнить любое желание, и он попросил, чтобы все, к чему он прикоснется, превращалось в золото. Когда это желание исполнилось, Мидас умер от голода. Аристотель продолжает: «На правильном пути исследования стоят те, кто определяет богатство и искусство наживать состояние как нечто, отличное одно от другого. В самом деле, искусство наживать состояние и сообразное с природой богатство суть вещи различ- 55 ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ ные». Нормально использовать деньги, чтобы обеспечить себе все то, что вам необходимо при ведении хозяйства. Но если вы займетесь торговлей, которую Аристотель несколько презирает, и попытаетесь получить от нее прибыль, вы выйдете за грани нормального и морального, и ваша деятельность не будет представлять собой ценности, как искусство домохозяйства: Некоторые считают это конечной целью в области домохозяйства и настаивают на том, что нужно или сохранять имеющиеся денежные средства, или даже стремиться приумножить их до беспредельности. В основе этого направления лежит стремление к жизни вообще, но не к благой жизни; и так как эта жажда беспредельна, то и стремление к тем средствам, которые служат к утолению этой жажды, также безгранично (ibid.; там же). Но наслаждение, считает Аристотель, может быть чрезмерным: ...такие люди ищут средств, которые доставляли бы им этот преизбыток наслаждений; если люди не в состоянии достигнуть своей цели при помощи искусства наживать состояние, они стремятся к ней иными путями и для этого пускают в ход все свои способности вопреки даже голосу природы. Так, например, мужество заключается в отваге, а не в наживании денег; точно так же военное и врачебное искусства имеют в виду не наживу, но первое - одержание победы, второе- доставление здоровья. Однако эти люди обращают все свои способности на наживу денег, будто это является целью, а для достижения цели приходится идти на все (ibid., p. ig; там же, с-393)- Некоторое время Аристотель продолжает развивать эту мысль, а затем подводит итог размышлениям. Его вывод имеет необычайную важность для того предмета, к которому я вскоре собираюсь перейти - для истории экономической мысли Средневековья. Аристотель говорит о наживании денег: Это искусство, как мы сказали, бывает двояким: с одной стороны, оно относится к области торговли, с другой - к области домохозяйства, причем последнее обусловлено необходимостью и заслуживает похвалы, обменная же деятельность 56 ЛЕКЦИЯ 2 по справедливости вызывает порицание, как деятельность, обусловленная не естественными причинами, но (возникшая в силу необходимости взаимного) обмена (между людьми). Поэтому с полным основанием вызывает ненависть ростовщичество, так как оно делает сами денежные знаки предметом собственности, которые, таким образом, утрачивают то свое назначение, ради которого были созданы: ведь они возникли ради меновой торговли, взимание же процентов ведет именно к росту денег. Отсюда это и получило свое название; как дети походят на своих родителей, так и проценты являются денежными знаками, происшедшими от денежных же знаков. Этот род наживы оказывается противным природе (ibid., p. 2O; там же, с. 395)- Изучая историю экономической мысли Средневековья, вы обнаружите, что она может быть весьма просвещенной в любом другом отношении, но это суждение Аристотеля и некоторые (не все!) тексты из Библии неизменно применяются в ней для оправдания жесточайших законов против взимания любых процентов с заемного капитала. Подробнее мы обсудим этот вопрос позже. Мы достаточно поговорили о «Политике» Аристотеля. В своей «Этике» он продолжает обсуждать функции денег и их наживание, как будто он не предупреждал читателей весьма сурово о границах наживания денег в «Политике». Отрывок из «Этики» цитирует в свой книге Монро (вы также найдете его в переводе «Этики», поскольку книги Монро в магазинах нет), в котором изложен глубокий экономический анализ денег. В «Этике» же Аристотель рассуждает о справедливости и справедливом обмене - взаимном обмене. Он говорит, для того чтобы обмен был справедливым, необходимо, чтобы предметы обмена были равноценны, а чтобы предметы обмена были равноценны, необходима общая мера ценности. Для этого появилась монета, она служит в известном смысле посредницей, ибо ею все измеряется, а значит, переизбыток и недостаток, а значит, и то, сколько башмаков равно дому или еде. Соответственно отношения строителя дома к башмачнику должны отвечать отношению определенного количества башмаков к дому или к еде. А если этого нет, не будет ни обмена, ни (общественных) взаимоотношений (Aristotle, 19481 Р- 2у; Аристотель, 19833, с. 156). 57 ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ Основная глава учебника, который использовался в этом заведении в мои студенческие годы - «Богатство» Эдвина Кэннана (Carman, 1919) ~ называется «Контролирующая сила спроса». Аристотель пишет: «Словно замена потребности, по общему уговору появилась монета»,-без которой не будет общественных отношений. Затем этот выдающийся человек говорит о том, что деньги служат не только для моментального обмена, но и залогом: Монета служит нам как бы залогом возможности обмена в будущем, если возникнет нужда, ибо нужно, чтобы у того, кто приносит (деньги), была возможность приобрести (на них что-либо) ... монета, словно мера, делая вещи соизмеримыми, приравнивает; и как без обмена не было бы (общественных) взаимоотношений, так без приравнивания - обмена, а без соизмеримости-приравнивания (ibid., p. 2у; там же, с. 157)- Эти идеи Аристотеля оставались влиятельными на протяжении всей истории экономической мысли. Более того, до тех пор пока в конце XVIII века не появились Петти, Адам Смит и Юм, ничего более определенного о функциях денег сказано не было. Так что, я думаю, вы должны по достоинству оценить Аристотеля за то, что он первым сформулировал эти (для вас довольно банальные) предположения. Ему также приписывают некоторые соображения по поводу принципа убывающей предельной полезности, которые звучат в малоизвестном его произведении «Топика» и которые цитировал после подъема австрийской экономической школы немецкий ученый Краус (Kraus, 1905)- Но это замечание по ходу. Аристотель определенно имел некоторое представление об этом предмете, которое, возможно, передалось более поздним авторам, хотя и неявным образом. По моему мнению, это не то, за что мы прежде всего должны благодарить Аристотеля, а вот его разделение потребительной и меновой ценности, его осуждение торговли и ростовщичества, независимо от того, верны они были или нет, имели впоследствии огромное влияние. Итак, в рамках нашего курса мы достаточно подробно обсудили экономическую мысль древних греков. В Древнем Риме экономической мысли было совсем мало. Удивительно, что Рим, в отличие от Афин, которые свою относительно небольшую империю потеряли, стал главной империей за- 58 ЛЕКЦИЯ 2 падной цивилизации, перед тем как пережил упадок и распад. Он правил многими расами, многими областями, где использовались разные языки; все их граждане в той или иной форме стали либо гражданами Рима, либо рабами римлян. Римляне занимались обширной государственной деятельностью, строили дороги, мосты, активно пользовались деньгами и кредитом, но они не занимались экономическими рассуждениями. У римлян можно почерпнуть весьма глубокие и влиятельные идеи об институте собственности, которые проистекают преимущественно от римских юристов, а не от мыслителей, рассуждавших об экономических отношениях в обществе. А что же христианство? Ранние христиане не предлагают нам новых рассуждений на экономические темы по той простой причине, что они верили, что близится конец света: им сказал об этом сам основатель христианства. Они не видели нужды думать о завтрашнем дне и размышлять об экономическом устройстве общества. В начальных главах «Деяний апостолов» звучит некоторое описание аскетизма, следуя которому христиане объединяют свою собственность. Вам знакома правдивая история Анания и Сапфиры, которые сделали вид, что отдали свою собственность в общее пользование, а сами скрыли часть ее, и небеса за эту ложь поразили их смертью. Но в целом ранние христиане экономическими изысканиями не занимались. В следующие века коммерция почти прекратилась, вместе с денежной экономикой, благодаря захвату Римской империи азиатскими народами, а также захвату Северной Африки мусульманами, который отрезал Средиземноморью возможности для ведения морской торговли. Однако постепенно, уже после окончания периода раннего Средневековья, то есть к X-XIII векам, общество стабилизировалось. При этом торговля, а с ней и сложные экономические рассуждения, пережили возрождение. Однако христианские мыслители того времени исходили из иных идей, чем греческие философы. Греки находились в поиске лучшего государства - Платон идеального, а Аристотель наилучшего из возможно достижимых. Схоласты были куда больше озабочены (поскольку государства в их современной форме в те дни только начинали формироваться) долгом человека. Их волновало, что должен и чего 59 ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ не должен делать христианин. Если вы раскроете великую «Сумму теологии» Св. Фомы Аквинского, которую многие католики до сих пор считают полным и конечным источником теологической мудрости, вы найдете в ней раздел, посвященный экономическим вопросам. Однако этот раздел для нас звучит очень странно. Он открывается предложением: «Далее надлежит рассмотреть грехи, которые имеют место при добровольных сделках» (Aquinas, 1948, р. 535 перевод на русский А. Апполонова). Об этих грехах, связанных с добровольными сделками, я расскажу вам на следующей лекции.
Известно, что Аристотель стал спорить с Платоном, еще будучи его учеником. Аристотель в своей критике платонизма исходит из того, что идеи Платона должны выражать одинаковое в вещах. На этом, в частности, основано его возражение, которое получило название «третий человек». Если идея человека, доказывает Аристотель, выражает одинаковое в людях, то у идеи человека и самого человека также должно быть что-то одинаковое. А значит должна существовать идея общности человека и его идеи. И так можно рассуждать до бесконечности.
Но если присмотреться даже к обычному употреблению слова «идея», то она выражает отнюдь не одно только одинаковое в вещах, а некоторую основу и сущность, которые совсем не тождественны своему проявлению. Поэтому, скажем, отдельный человек по имени Иван и сущность человека отнюдь не тождественны. Тем более, что в поисках подобного во всех людях мы сразу же запутываемся в противоречиях. К примеру, какой цвет волос мы должны считать «существенным» для человека? Белый? Рыжий? Может быть, черный? Вполне очевидно, что выделение «подобного» здесь невозможно. Собственно, такая мыслительная форма, как идея, была бы просто не нужна, если бы простым чувственным восприятием мы могли выявлять сущность и существенные черты. Само мышление возникает только потому, что одних чувств недостаточно для ориентации во внешнем мире.
Именно потому идеи у Платона выражают не столько момент подобия между вещами, сколько момент их принципиального единства. Идея у Платона представляет то главное в определенном классе вещей, что выражается словами «образец» и «принцип». Ив таком понимании сущности состоит достижение платонизма. Но это достижение, как мы знаем, тут же оборачивается своей негативной стороной. Ведь в окружающем нас мире, согласно Платону, существуют лишь отдельные, никак и ничем не связанные друг с другом вещи. А в результате сущность мира в платонизме оказывается внеположенной этому миру. Тем более, что для самостоятельного «мира идей» у Платона есть замечательный аналог в виде внешне самодостаточного духовного мира человека.
Указанный нами разрыв между миром и его же сущностью - главная мишень в аристотелевской критике платонизма. Аристотель настаивает на том, что сущность мира не должна ему противостоять, а должна в нем и находиться. И здесь Аристотель прав, поскольку ухватывает коренную слабость философского идеализма. Она проявляется в особых трудностях, возникающих у идеалистов при объяснении взаимосвязи явления и сущности, материального и идеального. Поэтому Аристотель прав, когда заявляет, что сущее не может происходить из идей в понимании Платона ни в одном из обычных значений «из». «Говорить же, что они образцы, - категорически заявляет Аристотель, - и это все остальное им причастно, значит пустословить и говорить поэтическими иносказаниями» .
22 Аристотель. Собр. соч. в 4 т. М., 1975. Т. 1. С. 330.
Отвергнув платоновское учение о мире идей и мире вещей, Аристотель выдвинул вместо него представление, согласно которому все сущее происходит и состоит из двух основных начал - «формы» и «материи». И здесь следует уточнить, что Аристотель первым ввел в философию понятие материи (###), подобно тому, как Платон первым ввел в классическую философию представление об идее (###).
Итак, активным и ведущим началом в указанной паре у Аристотеля является форма. Ее безусловный приоритет в каждой вещи очевиден. Вещь собственно и представляет собой то, что составляет ее форму. Такую форму вещи, в отличие от ее внешнего облика, Аристотель характеризует как субстанциальную форму. Форма есть то, чем одна вещь отличается от другой, и форма - это всеобщий принцип сходства и разнообразия. Это в одинаковой степени относится как к вещам чисто природным, так и к вещам, созданным человеком. Определенную форму, согласно Аристотелю, имеют и дерево, и статуя.
Материя и форма суть принципы возникновения и исчезновения вещей. Если мы возьмем медный шар, то материей для него будет медь, а формой - сам шар. И возникновение медного шара заключается в том, что медь как материя обретает определенную форму, а именно форму шара. Точно так же исчезновение медного шара может заключаться только в том, что он утрачивает свою форму, но при этом остается медь и остается шар в качестве формы. Но как понимать эту «чистую» форму шара? И где она находится? Этот вопрос вызывает определенное затруднение, которое как будто подталкивает Аристотеля назад - к платоновскому взгляду на идеальное. Но при этом он его существенно меняет.
Аристотель, как уже говорилось, разрешил главный парадокс платонизма, возвратив вещам их сущность. В мироздании, согласно Аристотелю, существуют только отдельные вещи. Существуют отдельные дома, доказывает он, но не существует «дом вообще». Родовое своеобразие вещи определяется не неким образцом в отдельном мире, а ее же субстанциальной формой. Но у того же Аристотеля сущность вещи продолжает нуждаться в вечной и неизменной опоре, в качестве которой как раз и выступают «чистые» формы, а по-другому - идеи в уме Бога-перводвигателя.
Платон и Аристотель не могут признать возникновения сущности в самом мире вещей, а потому каждый по-своему постулируют ее. Первый выносит неизменную сущность вещи в особый «мир идей», а второй ставит сущность вещи в зависимость от ее идеи в уме Бога. А разница в том, что идеи как «чистые» формы у Аристотеля бестелесны. И в этом смысле, настаивая на существовании бестелесных идей, Аристотель - более последовательный идеалист, чем сам Платон.
Аристотель характеризует Бога как «форму форм», которая, будучи неподвижной, приводит весь мир в движение. И тем не менее, Аристотеля следует признать дуалистом. Ведь вторым началом мира он признает материю. Надо сказать, что Аристотель различал «первую материю» и «последнюю материю», за которой впоследствии закрепилось другое название - «вторая материя». «Первая» и «последняя» материя у Аристотеля отличаются тем, что одна оформлена, а другая нет, т. е. «первая» материя предполагает форму потенциально, а «последняя» обладает ею актуально. Иначе говоря, речь идет о материи в двух ее различных состояниях, на которые так любит ссылаться Стагирит во многих случаях, - потенциальном и актуальном.
«Второй материей» впоследствии будут называть все то, из чего состоят вещи и что мы воспринимаем с помощью своих чувств. Что касается «первой материи», то она постигается только умом, так как лежит в основе мира как нечто совершенно бесформенное. Это некое пассивное начало, по отношению к которому Аристотель часто использует характеристику «лишенность». «А под материей, - читаем мы в третьей главе седьмой книги «Метафизики», - я разумею то, что само по себе не обозначается ни как суть вещи (ti), ни как что-то количественное, ни как что-либо другое, чем определено сущее» .
23 Аристотель. Указ. соч. Т. 1. С 190.
Поскольку то, что Аристотель называет «первой материей», не имеет никаких определений, то о ней ничего нельзя сказать, кроме того, что она существует. Аристотель постоянно подчеркивает тот факт, что «первая материя» сама по себе чувствам не дана. Но мы что-то мыслим только потому, что мы это что-то отличаем от всего остального. И потому получается, что если даже «первая материя» - это чистая мысль, то эта мысль абсолютно пустая, только название, только слово. Какой же смысл в существовании такой пустой «первоматерии»?
Объяснение, как ни парадоксально, состоит в том, что вещи и существа на самом деле невозможно разложить на чистую форму и неопределенную материю. «Вторая», или, по-другому, «последняя» материя у Аристотеля постоянно выходит за пределы пассивного и бесформенного субстрата. В уже приведенном примере с медным шаром медь как его материя отнюдь не является таким неопределенным субстратом. Наоборот, она, в свою очередь, предстает как единство формы и материи, а последняя, в свою очередь, тоже никакой не субстрат, а сочетание природных стихий - земли, огня, воды и воздуха.
Уже здесь можно сделать вывод, что «вторая материя» оказывается у Аристотеля вовсе не материей, а единством материи и формы. Более того, при анализе бытия вещей она способна представать то формой, то материей. Та же медь в отношении формы шара является материей, но в отношении составляющих ее природных стихий - уже форма.
С позиций более развитой диалектической мысли вполне понятно, что под «второй материей» у Аристотеля, скорее всего, скрывается категория «содержание». И все метаморфозы этой «второй материи» у Аристотеля порождены той органической связью между формой и содержанием, которая присутствует в реальных вещах. Причем именно в свете этой неразрывной связи между формой и содержанием чистые актуальные формы в уме Бога и такая же чистая, но потенциальная первоматерия оказываются только абстракциями, порождениями человеческого ума, и не более.
Тем не менее, Аристотель, с его запретом логических противоречий, диалектического оборачивания материи формой признать не может. А потому в противостоянии Бога как «формы форм» и «первоматерии» представлено единственно возможное рассудочное «разрешение» одного из зафиксированных Стагиритом диалектических противоречий. И надо сказать, что идея первоматерии просуществовала в науке и философии вплоть до конца XIX века, а в определенном отношении она существует до сих пор.
Напомним, что и у Платона было нечто, подобное «первой материи», - неопределенное начало мира, которое он называл «хорой» и противопоставлял Богу как Высшему Благу. Что касается Бога в понимании Аристотеля, то он уже видит в нем инстанцию не столько социального, сколько природного порядка. Бог у Аристотеля - это не платоновское Высшее Благо, на чем затем сделает акцент христианская теология, а предельное основание мироздания. Бог и первоматерия у Аристотеля как бы задают границы мира, и в этом своеобразие его дуализма.
Занимаясь проблемой возникновения и исчезновения вещей, Аристотель разрабатывает учение о четырех видах причин: материальной, формальной, действующей и целевой. Например, когда строится дом, то материальной причиной будут кирпичи, бревна и т. п., формальной причиной - форма дома, его устройство, действующей причиной - деятельность строителя, а целевой причиной - назначение дома, допустим, чтобы в нем жить. В том или ином виде о каждой из этих причин уже говорили предшественники Аристотеля. Но именно он обобщил и прокомментировал эти воззрения. Так, «фисиологи» анализировали материальную причину в виде «воды», «воздуха» или «апейрона». У Эмпедокла речь шла о Любви и Вражде как аналогах действующей причины. Идеи Платона, безусловно, являются формальными началами бытия. А у Гераклита вечно живой Огонь совмещает в себе материальную и движущую причины, которые у Аристотеля противостоят друг другу как Бог и первоматерия.
Почему некоторые из святых отцов попали под влияние
древнегреческого философа Аристотеля, и в чем оно
заключалось? Как возникло понятие
«метафизика», и зачем оно понадобилось
философу? Как его учение помогло в споре с еретиками? Об
Аристотеле, его учении и его влиянии на христианский мир
рассказывает преподаватель философии Виктор
Петрович Лега .
Святые отцы и Аристотель
Аристотель оказал влияние не только на философию, но и на богословие. Хотя отцы Церкви по-разному относились к этому мыслителю.
Вообще всех богословов первых веков христианства можно условно разделить на три категории: те, которые не любили философию и не попали под влияние ни одного философа; те, которые попали под влияние Платона, и те, которые попали под влияние Аристотеля. Есть, конечно, и те, кто в той или иной мере усвоил учение скептиков или стоиков, но таких гораздо меньше.
Наиболее известные святые, бывшие под влиянием Аристотеля, - преподобный Иоанн Дамаскин и отцы-каппадокийцы
Наиболее значительный и известный из святых отцов, бывший под влиянием Платона, - блаженный Августин; наиболее известные святые, бывшие под влиянием Аристотеля, - преподобный Иоанн Дамаскин и отцы-каппадокийцы.
Философствовать, прогуливаясь
Аристотель родился на северо-востоке Греции, недалеко от Халкидики, в городе Стагиры, и отсюда происходит его прозвище: часто его называют Стагиритом - по месту рождения. Его отец был придворным врачом царя Македонии Аминты III. Когда Аристотель подрос, то поехал в Афины, где познакомился с Платоном и на 20 лет стал его учеником. Платон отзывался об Аристотеле очень высоко, хотя и критиковал его за слишком свободный ум. Вот как он говорит о двух своих наиболее талантливых учениках: «Аристотелю нужна узда, а Ксенократу - кнут».
После смерти Платона Аристотель ожидал, что возглавит школу своего учителя, но главой школы избрали племянника Платона Спевсиппа, не самого выдающегося философа. И разочарованный Аристотель уезжает в Малую Азию, в город Ассос. Правитель этого города Гермий был страстным любителем философии, мечтал стать учеником Платона, но... плохо знал математику (а тех, кто был не в ладах с математикой, Платон к себе просто не брал). Попав к правителю Ассоса, Аристотель сообщил ему, что математика совсем не нужна для философии. Гермий так обрадовался, что даже выдал за Аристотеля свою племянницу.
Философ стал учить правителя философии, но, к сожалению, продлилось это недолго: два года спустя Ассос был захвачен персами, Аристотель сумел спастись, а Гермий после долгих мучений был казнен персами. Его последними словами были: «Передайте друзьям: я никак не опорочил светлое имя философа», то есть принял мучения стойко и мужественно.
Аристотель вернулся в Грецию, и по старой памяти его призывает к своему двору другой царь Македонии, сын Аминты III Филипп, чтобы тот учил его сына Александра. И четыре года Аристотель воспитывает будущего царя - Александра Македонского! Когда юноше исполнилось 16 лет, он стал соправителем Филиппа, и уроки Аристотеля ему были уже не нужны. Он всегда очень высоко ценил философа и как-то даже сказал: «Я чту Аристотеля наравне со своим отцом. Если отцу я обязан жизнью, то Аристотелю обязан всем, что дает ей цену».
Аристотель возвращается в Афины, где создает свою школу в саду в честь Аполлона Ликейского - отсюда пошло ее название «Ликей», отсюда же пошло наше слово «лицей». Школу называли перипатетической - от слова «перипатео» - «прогуливаться», потому что, говорят, обучение Аристотель вел, прогуливаясь с учениками по саду. Однако скучные историки философии эту легенду подвергают сомнению, поскольку, действительно, преподавать, прогуливаясь, не очень удобно - тем более такую сложную философию, как у Аристотеля. Скорее всего, говорят они, преподавание велось в перипатосе - это нечто вроде веранды: крытая галерея вокруг храма, где можно укрыться от солнца, где дует ветерок и потому не так жарко, как в самом помещении.
Работы Аристотеля, которые мы знаем сегодня, - это как раз лекции, что читались в «Ликее». Потому они и написаны сложным языком, что предназначались только для учеников: Аристотель не писал для широкого круга читателей.
Александр Македонский, как известно, умер слишком рано, и после его смерти вся империя стала трещать по швам. В Афинах взяла верх антиалександровская партия, которая стала сводить счеты со своими противниками. Тут и вспомнили, что Аристотель был учителем Александра Македонского. Спасаясь от преследований, Аристотель сказал: «Я не хочу, чтобы афиняне обагрили свои руки кровью еще одного философа», намекая на Сократа, и уехал на остров Эвбея. Там несколько месяцев спустя он скончался от болезни желудка.
Аристотель - личность, рядом с которой мало кого можно поставить. Он написал работы во всех областях знаний, и в каждой области оставил такой мощный след, что до сегодняшнего дня его воззрения не утрачивают своей актуальности. Пожалуй, исключение - математика. Но о том, почему Аристотель не любил и не ценил математику, мы поговорим позже.
Логика - результат борьбы с софистами
Самый мощный и никем не оспариваемый вклад Аристотеля в науку - это вклад в логику. Он создает науку о мышлении. Точнее, сам он наукой ее не называет. Любой ученый пользуется логикой, поэтому она скорее орудие, инструмент, как впоследствии и стали называть логику, - «органоном», что по-гречески значит «орудие». Формально логика была создана Аристотелем в его борьбе с софистами. Почему софисты совершали свои ошибки? Потому что - показывает Аристотель - они нарушали некоторые законы мышления, о которых раньше никто не знал.
Продолжая линию Платона и Сократа - особенно в этой борьбе с софистами - Аристотель показал, что существуют законы мышления, которые нарушать нельзя, иначе мы не откроем истину.
Самым важным из них является закон непротиворечия. Его нельзя доказать, но им пользуется любой человек. Мы бы сейчас сказали просто: «А» не равно «не-А», то есть некая вещь или белая, или не белая - третьего не дано. У Аристотеля закон о непротиворечии формулируется следующим образом: «Невозможно, чтобы одно и то же было и не было присуще одному и тому же в одно и то же время в одном и том же отношении».
Вот вопрошают: я человек высокий или низкий? Софисты бы сказали: и высокий, и низкий. Но, извините, в разном отношении и в разное время - по-разному. В детстве я был маленького роста, сейчас подрос; по сравнению с кошкой я высокий, а по сравнению с жирафом - низкий.
Основоположник... всех наук
Конечно, Аристотель написал и множество других работ, став основоположником практически всех наук: им создан комплекс работ по физике (собственно, Аристотель поэтому и считается основателем физики, и на 2000 лет он будет самым крупным физиком - до Галилея и Декарта), биологии (его труды «О частях животных», «О движении животных» и др.), экономике, политике, риторике, поэтике, этике. И, разумеется, у него были работы по философии (по метафизике, как мы часто называем). Самая известная работа Аристотеля из этого ряда получила название «Метафизика», но на самом деле философ это слово не использовал - оно возникло случайно. И вот как это было.
Андроник положил эти рукописи на полку после работ по физике, сделав надпись: "После физики" - по-гречески "Та мэта та фюсика"
Нам это непонятно, но в античности философов - даже великих - часто забывали, и на несколько столетий Аристотель просто будет мало кому интересен: его рукописи будут валяться в домах его верных учеников... А в I веке до Рождества Христова некий последователь философа, Андроник Родосский, решил эти многочисленные свитки как-то упорядочить. Он разобрал их и сгруппировал по областям знаний: вот работы по биологии, по этике, по физике... Осталось небольшое количество работ, которые он не знал, к какому разделу отнести. И Андроник положил их на полку после работ по физике, повесив надпись: «После физики» - по-гречески «Та мэта та фюсика». Это словосочетание превратилось в слово «метафизика», и позже его нашли очень удачным: физика занимается предметами материального, чувственного мира, а метафизика - сверхчувственного мира. Вот такое случайное попадание «в десятку».
Метафизика Аристотеля - это 14 небольших работ, друг с другом не связанных, иногда даже в некоторых положениях друг другу противоречащих. Поэтому и последующие споры об Аристотеле часто были вызваны тем, что философ, всегда находясь в поисках истины, размышляя о ней, иногда отказывался от своих предыдущих взглядов и выводов.
Нужно познавать чувственный мир!
Чтобы понять Аристотеля, надо уяснить, что , прежде всего, двигало им на протяжении всей его жизни.
Есть замечательная картина Рафаэля «Афинская школа», где художник изобразил всех античных философов, собрав их в одном месте, хотя в реальности их разделяли сотни лет. И в центре этой картины - Аристотель и Платон. Платон показывает рукой вверх: истина - в мире идей; а Аристотель показывает на землю: вот здесь она, истина, нужно познавать чувственный, материальный мир! Эту мысль Рафаэль замечательно понял.
Поняли ее и христианские богословы, отцы Церкви, которые часто говорили: «Как сказал великий греческий богослов...», имея в виду Платона, понятно, без упоминания имени, или «Как сказал философ...» - и тогда имелся в виду Аристотель. Философ для них только один: Аристотель. Все остальные - его ученики. Философ - исследователь материального чувственного мира. И в этом главный интерес Аристотеля! Фактически он - ученый в современном смысле этого слова, человек, которому интересно всё в нашем мире: физика, биология, поэтика, политика, экономика - всё! Он не пытается построить идеальное государство, он никого не учит, как жить, - он изучает. А чтобы изучать, надо четко всё упорядочить. Именно поэтому Аристотель производит классификацию всех видов знания, которая на многие века, вплоть до нашего времени, определила структуру науки.
Что общего у поэта и сапожника
Философ выделяет знание теоретическое, практическое и творческое. Сразу заметим: знание творческое, или по-гречески «поэтическое», - это не то, что наверняка нам всем первым делом приходит в голову. Это знание ремесленника, который понимает, как из муки сделать пирог, из железа - подкову, из глины - горшок, из ткани - одежду; и знание творческого человека, который делает из слов - поэму, из звуков - музыку. Он знает, как что-то создать! Такое знание для Аристотеля - самое примитивное. Причем он не проводит серьезных различий между ремеслом и творчеством в современном смысле этого слова.
Знание практическое - это знание, касающееся действия людей, их поведения среди других. Аристотель делит его на три группы: этика, экономика и политика. Этика касается отношений человека к самому себе и к другому человеку; экономика - отношений в малых группах, прежде всего в семье («ойкос» - это семья), ведения хозяйства (и богословское значение слова «домостроительство», или «икономия», и аристотелевское значение слова «экономика» означают одно и то же - «ведение домашнего хозяйства»). А политика (от слова «полис» - «город-государство») рассматривает поведение людей в больших группах.
Эти два вида знания - не самые важные для Аристотеля. У него был совершенно иной, чем у современного человека, подход к знанию. Для нас самое важное знание - то, которое полезно, а то, которое бесполезно, никому и не нужно. Аристотель говорит: нет, то знание, которое полезно, как раз не важно, потому что, если оно полезно, значит, оно показывает, что я в нем нуждаюсь, а если я нуждаюсь, значит, я не совершенен. Вот Бог ни в чем не нуждается - ни в экономике, ни в политике, ни в творчестве; ремесленника нужно обучать, а Бога не нужно... Поэтому эти виды знаний - примитивные. А вот теоретическое знание - это, собственно, и есть наука. Оно божественно, поскольку человек прекрасно может без него обойтись, и поэтому занимается им не по нужде, а совершенно свободно. «И так же, как свободным называем того человека, который живет ради самого себя, а не для другого, точно так же и эта наука единственно свободная, ибо она одна существует ради самой себя». И именно «такая наука могла бы быть или только, или больше всего у бога».
Три вида теоретического знания
Аристотель выделяет три вида теоретического знания: философия, физика и математика. Отличаются они по предмету изучения. Физика изучает предметы подвижные и существующие самостоятельно, то есть объективно, независимо от человека. Философия изучает предметы, тоже существующие самостоятельно, но при этом - неподвижные в принципе. Я часто прошу студентов привести пример этого, и после двух секунд размышления несколько из них тут же говорят: «Бог». Да, Аристотель называет философию «теологией». Конечно, Бог - самый первый, самый важный предмет ее изучения, но философия занимается и другими метафизическими сущностями, которые не могут двигаться, потому что движение есть только в чувственном мире.
И, наконец, математика изучает сущности, существующие не самостоятельно, то есть в уме человека, придуманные и потому неподвижные. Мысль ведь нематериальна - поэтому и не движется.
Физика - вторая философия, это наука качественная, а не количественная. Физика, скорее, ближе к лирике, а не к математике
Следовательно, математика Аристотелю неинтересна, потому что она не изучает реальность. Что она изучает? Для грека математика - это, прежде всего, геометрия: прямая линия, плоскость, окружность, точка - но разве они существуют в действительности? Их нет в природе - их придумали люди как некую абстракцию. И, сравнивая предметы физики и математики, в одном случае самостоятельно существующие и подвижные, в другом - несамостоятельно существующие и неподвижные, Аристотель делает вывод: математика и физика - абсолютно разные науки. Физика - это наука качественная, а не количественная, это тоже философия, только вторая, ибо изучает не вечное, а временное. Физика, скорее, ближе к лирике, а не к математике. Вплоть до XVII века доминирует такое мнение, и Галилею придется приложить много усилий, чтобы показать, что математика - это язык физики, и в этом спорить с Аристотелем, у которого к тому времени будет 2000-летний авторитет. То, что нам кажется очевидным, для того времени было, наоборот, сумасшедшим.
Учение о четырех причинах
Главные вопросы философии: из чего? каким образом? что это такое? для чего?
Главный предмет изучения для Аристотеля - чувственный мир, а главный вопрос разделяется на четыре части. Для того, чтобы мы познали какую-нибудь вещь, утверждает Аристотель, мы должны ответить на четыре вопроса: из чего эта вещь состоит? каким образом эта вещь возникла? что это такое? для чего она существует? Ответив на эти вопросы, мы выясним всё, что нас интересует! То есть мы выясним четыре причины: материальную (из чего?), движущую (каким образом?), сущностную (что это такое?) и целевую (для чего?). Философ скромно говорит, что почти всё это было открыто до него: материальную причину открыли древние философы, рассуждая, из чего всё состоит, и предлагали разные варианты: из воды, огня, воздуха или из земли; движущую причину открыли Эмпедокл и Анаксагор, которые утверждали, что кроме материи должна быть еще некая движущая, божественная причина, приводящая неподвижную материю в движение; сущностную открыл Платон: он говорил, что у каждой вещи есть некоторая сущность в виде идеи этого предмета.
В качестве своего скромного вклада Аристотель выделил еще и целевую причину: он утверждал, что Платон, к сожалению, целевую причину не отделил от сущностной, а это все-таки разные вещи.
Вся философия Аристотеля, по сути, раскрытие этих четырех причин.
Аристотель и спор с еретиками
Рассмотрим сущностную причину - здесь Аристотель в некоторых положениях резко не согласен с Платоном. Прежде всего, он не согласен с тем, что, по Платону, сущностная причина существует отдельно от предмета. Этот взгляд приводит к разным проблемам и противоречиям. Есть вещь, скажем, стол, и есть идея стола где-то там, в занебесной области, в отдельном, идеальном мире. Аристотель говорит, что это не так, это лишь уход от ответа, вызывающий массу проблем: если есть идея стола, значит, должна быть и идея у идеи стола и так далее до бесконечности. А если стол причастен идее стола, а не идее табуретки, значит, должна быть причина, по которой стол причастен идее стола. Следовательно, должна быть идея причастности стола идее стола или, как говорит Аристотель, идея причастности человека идее человека. Ведь должна же быть причина того, что я человек, а не, скажем, собака. А если есть причина, значит, она выражается на языке идеи.
Но самый главный недостаток теории идей для Аристотеля в том, что идея не объясняет движения! Ведь идея сама по себе неподвижна и вечна. Сказать: «идея движения» примерно так же нелогично, как сказать, что квадрат круглый. Поэтому сущность, по Аристотелю, существует в самом предмете и составляет его форму или вид. И чтобы ее выявить, надо дать определение.
Когда я говорю, что стол - это мебель, предназначенная для того, чтобы за ней обедать, писать или выполнять какие-либо другие операции, я тем самым провожу отличие стола от табуретки, которая тоже является мебелью, но предназначена для того, чтобы на ней сидеть. Мы определили сущность каждого предмета, выделив сущностное свойство из какого-то общего абстрактного вида «мебель».
Мысль, что сущность предмета существует в нем самом, а не отдельно от него, станет аргументом в споре с несторианами и монофизитами
В богословской литературе эпохи Вселенских Соборов эта мысль Аристотеля - о том, что сущность предмета существует в нем самом, а не отдельно от него, - примет вид выражения «не существует сущности без ипостаси» (под ипостасью, по терминологии святителя Василия Великого, подразумевается индивидуальный предмет или личность). Одни будут делать на основании этого вывод, что, поскольку во Христе существуют две природы, то и ипостасей, или лиц, в Нем тоже две (так возникнет ересь Нестория). А другие будут утверждать, что, наоборот, поскольку во Христе одна ипостась - Божественная, то и природа в Нем тоже одна - Божественная (ересь монофизитства). Казалось бы, отцы Церкви должны признать ошибочным учение Аристотеля, раз из него вытекают такие следствия. Но нет, Леонтий Византийский в споре с несторианами и преподобный Иоанн Дамаскин в споре с монофизитами укажут, что еретики совершенно исказили и неправильно поняли Аристотеля, и на основании этого же тезиса - что «нет сущности без ипостаси» - защитят православное учение о двух природах и одном Лице в Иисусе Христе. Настолько велик был авторитет Аристотеля среди этих православных богословов!
«Первая материя» и «нетварные энергии»
Вторая Аристотелева причина, на которой мы остановимся, - материальная причина. Материя - это то, «из чего». Фактически материальная причина противоположна сущностной. Ведь если каждый предмет, имеющий сущность, форму, - это уже некоторая действительность, то до своего возникновения предмет обладал возможностью стать. Скажем, пирог прежде был мукой, стол прежде был древесиной; вот мука, древесина - это и есть материальные причины. Но, говоря «мука», мы понимаем, что это не древесина - из древесины я пирог не испеку. То есть это тоже некоторая сущность. Не совсем материя: если я понимаю, что такое мука, что такое древесина, то, значит, у них есть некоторая сущность. Аристотель говорит, что это вторая, последняя материя. А есть первая материя, существующая лишь в абстракции, - это то, из чего может возникнуть всё: и пирог, и стул, и автомобиль... всё что угодно. Другими словами, это чистая возможность.
Аристотель вводит два очень важных понятия, чтобы отличить материальную причину от сущностной: сущностная причина - это действительность. Да, древесина действительно стала столом, мука действительно стала пирогом, у них теперь нет возможности стать чем-то другим. А материальная причина - это возможность: есть мука, есть древесина - они могут стать пирогом, хлебом, блинами; табуреткой, стулом, шкафом... это пока еще только возможность.
По-гречески возможность - «дюнамис», а действительность - «энергия».
Когда православные отцы говорят о Божественных энергиях, они часто имеют в виду Божественное присутствие, действительное присутствие Бога в нашем мире. Под нетварными энергиями Божества имеется в виду присутствие действительное, это не «дюнамис», это не «возможность», но, как говорил святитель Григорий Палама, реальное Божественное присутствие в нашем мире. И Фаворский свет - это не просто возможность увидеть какое-то атмосферное явление, это реальное Преображение Господа нашего Иисуса Христа, действительное явление Его Божества.
Так что даже терминологически язык Аристотеля помогает нам понять многие богословские вещи.
(Продолжение следует.)
Для того, чтобы продолжить рассмотрение индивидуальной траектории философствования, следует рассмотреть исторические типы философствования.
Проведем сравнительный анализ философских воззрений Аристотеля и Платона.
Аристотель – ученик Платона, но по ряду принципиальных вопросов он расходился со своим учителем. Именно Аристотелю принадлежит изречение: «Платон мне друг, но истина дороже!» Аристотель считал, что платоновская теория идей совершенно недостаточна для объяснения эмпирической реальности, он стремился преодолеть платоновский разрыв между миром чувственных вещей и миром идей.
Именно в творениях Аристотеля философская мысль Древней Греции достигла наибольшей высоты. Воззрения философа, энциклопедически вобравшие в себя достижения античной науки, являют собой грандиозную систему конкретно-научного и собственно философского знания в его удивительной глубине, тонкости и масштабности.
Платон – великий мыслитель, пронизывающий своими духовными нитями всю мировую философскую науку. Ученый был влюблен в философию: все философствование этого мыслителя – выражение его жизни, а жизнь – выражение его философии. По Платону, стремление к осмыслению бытия как целого дало нам философию, и «большего дара людям, как этот дар Бога, никогда не было и не будет»
Философия Платона
В основе Платоновского учения о бытии лежит его теория «идей», т.е. различение двух миров: умопостигаемого и чувственного. Каждый из них делится на две области: сферу зрительных образов (или «теней») и область, в которой существуют все живые существа, применительно к сфере видимого мира.
В мире умопостигаемого Платон выделяет области:
1. Умопостигаемых сущностей, которые созерцает душа посредством полученных в мире чувств образов
2. Область, которую душа исследует, восходя от предпосылки к беспредпосылочному началу.
Обозначенные сферы постигаемого соответствуют у Платона четырем видам познавательной деятельности души: разуму, рассудку, вере и уподоблению.
Свою концепцию Платон описывает через аллегорию «пещеры», где земная жизнь уподобляется существованию скованных на дне пещеры узников. Они не могут повернутся к выходу и свету от горящего вдалеке огня. Узники видят лишь тени реальных предметов, и принимают эти тени за настоящее. Так и человек принимает окружающие его вещи за подлинный мир, в то время как это лишь тени, которые отбрасывают подлинные, идеальные сущности. Их Платон обозначил как идеи.
Идея отрывается от реальных предметов (единичных). Идеи представляют собой, согласно Платону, подлинные сущности: они существуют вне материального мира и не зависят от него, они объективны; материальный мир лишь подчинен идеям.
Большое внимание Платон уделяет проблеме иерархии идей. Иерархия идеальных сущностей составляет строго упорядоченную систему. Наивысшие – идеи красоты, добра и блага. Познание этих идей представляет собой вершину действительного познания.
Теория познания и учение о бытии Платона пересекаются с его концепцией души. Бестелесная и бессмертная душа не возникает одновременно с телом. Она существует вечно, а тело ей подчиняется. Душа состоит из трех иерархически упорядоченных частей: разума (высшей части), воли и благородного желания, влечения и чувственности (низшей части). Платон обосновывает идею бессмертия души. Такие понятия, как благо, справедливость, красота не могут быть созданы на основе чувственно воспринимаемого. Однако мы обладаем представлениями о них, следовательно, они даны нам как припоминание того, что душа видела, находясь в истинном мире и будучи причастна высшей мудрости. Оказавшись в теле, она утратила знания, и задачей каждого человека является припомнить с помощью разума то, что его душа некогда знала. Отсюда, с точки зрения Платона, всякое познание есть припоминание
Соответственно преобладанию одной из частей души человек ориентируется либо на возвышенное и благородное, либо на дурное и низкое. Души, с преобладанием разума, который поддерживается волей и благородными устремлениями, способны продвинутся дальше, чем остальные на пути припоминания.
Философия Аристотеля
Главная тема основного труда Аристотеля - «Метафизики» - критика взглядов предшествующих Аристотелю философов, в основном Платона и пифагорейцев.
Предметом философии служит то, что называется «сущим как таковым», - сущее в аспекте четырех его измерений: формы, материи, начала движения (движущей причины) и цели. Обозначенные четыре начала зависят от общих понятий: возможности и действительности как двух основных состояний сущего. Материя и начало движения выражают понятие возможности, а форма и цель предстают как понятие действительности. При этом материя и цель суть абстрактно всеобщее, а форма и начало движения – конкретное. Исходя из такого понимания предмета философии - Аристотель критикует платоновскую концепцию идей как ненаучную.
Метафизика – это исследование первых причин, и Аристотель выделял таковых четыре:
Формальную;
Материальную;
Действующую;
Фатальную.
Первые две причины (а причина – это условие и основание) есть форма (сущность) и материя, образующая все вещи. Данных двух причин достаточно для того, чтобы объяснить реальность во всем ее многообразии, но… статичности. Чтобы учесть динамический аспект реальности, необходимы еще две причины: двигательная и финальная (т.е. цель изменения или движения).
Аристотель отходит от этических воззрений Сократа и критикует их. Для этики Аристотеля характерно понимание добродетели как «золотой середины» между двумя крайностями. К примеру, между себялюбием и самоотречением находится дружба. К добродетели он относит:
Выбор правильных средств, т.е. то, что служит предметом рассудительности;
Следование добропорядочной цели, т.е. правильный предмет желания.
Аристотель видит в чрезмерной власти и богатстве уклонение от принципа золотой середины, а потому оценивает его негативно. Государство должно регулировать безудержное стремление людей к наживе и власти.
Деятельность души, согласующаяся с добродетелью, порождает благо и одновременно удовольствие и счастье. Цель государства должна состоять в благополучии всех его членов; чтобы достичь этого, граждане должны оставаться добродетельными. Правосудие и дружба - залог нормального государственного устройства. Рабство этически оправданно. «Всякое рабство противно природе», - говорил Аристотель, но поскольку рабу несвойственна рассудительность (выбор правильных средств), он лишен и добродетели. Раб способен выполнять только физическую работу, тем самым он призван подчиняться, фактически не обладающий рассудительностью раб представляет собой вещь.
Философская система Аристотеля оказала значительное влияние на все последующее становление философской мысли Европы. Его творчество служит образцом систематичности в изложении взглядов. Он считается основателем целого ряда наук: психологии, этики, эстетики, логики и т.д.
Концепция идей Аристотеля является более научной, чем концепция идей Платона. Обе концепции идей, несомненно несут в себе достаточно интересные для рассмотрения аспекты. Платон считал, что не все в нашем мире умопостигаемо, и все сущности, которые мы способны лицезреть, являются лишь способом нашего восприятия, или отдельным проявлением мира. В этом я согласен с Платоном. Мой способ философствования достаточно близок к Платону, но лишь в этом плане. По концепции идей Платона такие понятия, как благо, справедливость, красота не могут быть созданы на основе чувственно воспринимаемого. Они даны нам как припоминание того, что душа видела, всякое познание есть припоминание
Соответственно преобладанию одной из частей души человек ориентируется либо на возвышенное и благородное, либо на дурное и низкое. Души, с преобладанием разума, который поддерживается волей и благородными устремлениями, способны продвинутся дальше, чем остальные на пути припоминания.
Настораживает излишняя «ненаучность» идей Платона, а также то, что она отдает предпочтение благородному, справедливому, и красивому, выделяя эти понятия из остальных, и считая следование им единственно - правильным способом возвышения души.
Аристотель, в отличие от Платона предпочитает в философствовании более научный подход, объясняет и констатируя существующие факты. Я согласен с большинством утверждений Аристотеля, поэтому мой тип философствования наиболее близок к Аристотелю, чем к Платону.
Экспресс-перевозка документов и грузов весом до 31,5 кг от «двери до двери» в минимально возможный срок с доставкой получателю до 13 часов. Отправление имеет статус «приоритетное» на всем пути следования. В стоимость продукта включено SMS информирование отправителя/получателя, переадресация отправлений в пределах одного города и стандартная фирменная упаковка ООО «СПСР-ЭКСПРЕСС».
«Гепард» подходит для следующих типов отправлений:
Характеристика
Преимущества
|
Выезд курьера для сбора отправления |
Доставка до двери |
Узнать большеДоставка посылок, писем и документовОптимальный способ срочно доставить посылки, письма, почту и документы с гарантированным вручением отправления в первой половине дня (до 13:00) - продукт «Гепард-Экспресс 13». Это комплексное логистическое решение, разработанное SPSR Express в соответствии с потребностями физических и юридических лиц в экспресс-доставке с минимальным транзитным временем. Особенности продукта «Гепард-Экспресс 13»Отличительными чертами продукта «Гепард-Экспресс 13» являются:
|