Для автора "Слова о полку Игореве" Киевское княжество было первым среди всех русских княжеств. Он трезво смотрит на современный ему мир и не считает уже Киев столицей Руси. Великий князь киевский не приказывает другим князьям, а просит их вступить "в злат стремень… за землю Русскую", а иногда как бы спрашивает: "не думаешь ли ты прилететь сюда издалека, чтобы охранять отчий золотой трон?", как обратился он ко Всеволоду Большое Гнездо.

Автор "Слова" с большим уважением относится к суверенным государям, князьям других земель, и совершенно не предлагает перекраивать политическую карту Руси. Когда он говорит о единстве, то имеет в виду лишь то, что было вполне реально тогда: военный союз против "поганых", единую систему обороны, единый замысел далекого рейда в степь. Но на гегемонию Киева автор "Слова" не притязает, так как давно уже Киев превратился из столицы Руси в столицу одного из княжеств и находился почти в равных условиях с такими городами, как Галич, Чернигов, Владимир на Клязьме, Новгород, Смоленск. Отличала Киев от этих городов лишь его историческая слава и положение церковного центра всех русских земель.

До середины XII века Киевское княжество занимало значительные пространства на Правобережье Днепра: почти весь бассейн Припяти и бассейны Тетерева, Ирпеня и Роси. Только позднее Пинск и Туров обособились от Киева, а земли западнее Горыни и Случи отошли к Волынской земле.

Особенностью Киевского княжества было большое количество старых боярских вотчин с укрепленными замками, сосредоточенных в старой земле полян на юг от Киева. Для защиты этих вотчин от половцев еще в XI веке по реке Роси (в "Поросье") были поселены значительные массы кочевников, изгнанных половцами из степей: торков, печенегов и берендеев, объединенных в XII веке общим именем – Черные Клобуки. Они как бы предвосхищали будущую пограничную дворянскую конницу и несли пограничную службу на огромном степном пространстве между Днепром, Стугной и Росью. По берегам Роси возникли города, заселенные черноклобуцкой знатью (Юрьев, Торческ, Корсунь, Дверен и др.). Защищая Русь от половцев, торки и берендеи постепенно воспринимали русский язык, русскую культуру и даже русский былинный эпос.

Столицей полуавтономного Поросья был то Канев, то Торческ, огромный город с двумя крепостями на северном берегу Роси.

Черные Клобуки играли важную роль в политической жизни Руси XII века и нередко влияли на выбор того или иного князя. Бывали случаи, когда Черные Клобуки гордо заявляли одному из претендентов на киевский престол: "В нас ти есть, княже, и добро и зло", то есть что достижение великокняжеского престола зависит от них, постоянно готовых к бою пограничных конников, расположенных в двух днях пути от столицы.

За полвека, что отделяет "Слово о полку Игореве" от времени Мономаха, Киевское княжество прожило сложную жизнь.

В 1132 году, после смерти Мстислава Великого, от Киева одно за другим стали отпадать русские княжества: то из Суздаля прискачет Юрий Долгорукий, чтобы захватить Переяславское княжество, то соседний черниговский Всеволод Ольгович вместе со своими друзьями половцами "поидоша воюючи села и городы… и люди секуще даже и до Киева придоша…".

Лицевое изображение великого князя Мстислава Владимировича. Титулярник. 1672 г.

Новгород окончательно освободился от власти Киева. Ростово-Суздальская земля действовала уже самостоятельно. Смоленск по своей воле принимал князей. В Галиче, Полоцке, Турове сидели свои особые князья. Кругозор киевского летописца сузился до киево-чер-ниговских конфликтов, в которых, правда, принимали участие и византийский царевич, и венгерские войска, и берендеи, и половцы.

После смерти незадачливого Ярополка в 1139 году на киевский стол сел еще более незадачливый Вячеслав, но продержался всего лишь восемь дней – его выгнал Всеволод Ольгович, сын Олега "Гориславича".

Киевская летопись изображает Всеволода и его братьев хитрыми, жадными и криводушными людьми. Великий князь непрерывно вел интриги, ссорил родичей, жаловал опасным соперникам далекие уделы в медвежьих углах, чтобы удалить их от Киева.

Попытка вернуть Новгород не увенчалась успехом, так как новгородцы выгнали Святослава Ольговича "про его злобу", "про его насилье".

Игорь и Святослав Ольговичи, братья Всеволода, были недовольны им, и все шесть лет княжения прошли во взаимной борьбе, нарушениях присяги, заговорах и примирениях. Из крупных событий можно отметить упорную борьбу Киева с Галичем в 1144-1146 годах.

Всеволод не пользовался симпатиями киевского боярства; это отразилось и в летописи, и в той характеристике, которую взял из неизвестных нам источников В. Н. Татищев: "Сей великий князь муж был ростом велик и вельми толст, власов мало на главе имел, брада широкая, очи немалые, нос долгий. Мудр (хитер. – Б. Р.) был в советах и судах, для того, кого хотел, того мог оправдать или обвинить. Много наложниц имел и более в веселиях, нежели в расправах упражнялся. Чрез сие киевлянам тягость от него была великая. И как умер, то едва кто по нем, кроме баб любимых, заплакал, а более были рады. Но при том более… тягости от Игоря (его брата. – Б. Р.), ведая его нрав свирепый и гордый, опасались".

Главный герой "Слова о полку Игореве" – Святослав Киевский – был сыном этого Всеволода. Всеволод умер в 1146 году. Дальнейшие события ясно показали, что главной силой в княжестве Киевском, как и в Новгороде, и в других землях в это время, являлось боярство.

Преемник Всеволода, его брат Игорь, тот самый князь свирепого нрава, которого так опасались киевляне, вынужден был присягнуть им на вече "на всей их воле". Но не успел еще новый князь отъехать с вечевого собрания к себе на обед, как "кияне" бросились громить дворы ненавистных тиунов и мечников, что напоминало события 1113 года.

Руководители киевского боярства, Улеб тысяцкий и Иван Воитишич, тайно послали посольство к князю Изяславу Мстиславичу, внуку Мономаха, в Пере-яславль с приглашением княжить в Киеве, и, когда тот с войсками подошел к стенам города, бояре повергли свой стяг и, как было условлено, сдались ему. Игоря постригли в монахи и сослали в Переяславль. Началась новая стадия борьбы Мономашичей и Оль-говичей.

Умный киевский историк конца XII века игумен Моисей, располагавший целой библиотекой летописей различных княжеств, составил описание этих бурных лет (1146-1154 годы) из отрывков личных хроник враждовавших князей. Получилась очень интересная картина: одно и то же событие описано с разных точек зрения, один и тот же поступок одним летописцем описывался как внушенное богом доброе дело, а другим – как козни "вселукавого дьявола".

Летописец Святослава Ольговича тщательно вел все хозяйственные дела своего князя и при каждой победе его врагов педантично перечислял, сколько коней и кобыл угнали враги, сколько погорело стогов сена, какая утварь была взята в церкви и сколько корчаг вина и меда стояло в княжеском погребе.

Особенно интересен летописец великого князя Изяслава Мстиславича (1146-1154 годы). Это человек, хорошо знавший военное дело, участвовавший в походах и военных советах, выполнявший дипломатические поручения своего князя. По всей вероятности, это боярин, киевский тысяцкий Петр Бориславич, много раз упоминаемый в летописях. Он ведет как бы политический отчет своего князя и старается выставить его в наиболее выгодном свете, показать хорошим полководцем, распорядительным правителем, заботливым сюзереном. Возвеличивая своего князя, он умело чернит всех его врагов, проявляя незаурядный литературный талант.

Для документирования своей летописи-отчета, предназначенного, очевидно, для влиятельных княже-ско-боярских кругов, Петр Бориславич широко использовал подлинную переписку своего князя с другими князьями, киевлянами, венгерским королем и своими вассалами. Он использовал также протоколы княжеских съездов и дневники походов. Только в одном случае он расходится с князем и начинает осуждать его – когда Изяслав поступает против воли киевского боярства.

Княжение Изяслава было заполнено борьбой с Ольговичами, с Юрием Долгоруким, которому дважды удавалось ненадолго овладеть Киевом.

В процессе этой борьбы был убит в Киеве по приговору веча пленник Изяслава князь Игорь Ольгович (1147 год).

В 1157 году умер в Киеве Юрий Долгорукий. Предполагают, что суздальский князь, нелюбимый в Киеве, был отравлен.

Во время этих усобиц середины XII века неоднократно упоминаются будущие герои "Слова о полку Игореве" – Святослав Всеволодич и его двоюродный брат Игорь Святославич. Пока еще это третьестепенные молодые князья, ходившие в бой в авангардных отрядах, получавшие небольшие города в удел и "целовавшие крест на всей воле" старших князей. Несколько позднее они закрепляются в крупных городах: с 1164 года Святослав в Чернигове, а Игорь в Новгоро-де-Северском. В 1180 году, уже незадолго до событий, описанных в "Слове", Святослав стал великим князем киевским.

Клад с денежными слитками-гривнами

В связи с тем что Киев часто являлся яблоком раздора между князьями, киевское боярство заключало с князьями "ряд" и ввело любопытную систему дуумвирата, продержавшуюся всю вторую половину XII века.

Дуумвирами-соправителями были Изяслав Мстиславич и его дядя Вячеслав Владимирович, Святослав Всеволодич и Рюрик Ростиславич. Смысл этой оригинальной меры был в том, что одновременно приглашались представители двух враждующих княжеских ветвей и тем самым отчасти устранялись усобицы и устанавливалось относительное равновесие. Один из князей, считавшийся старшим, жил в Киеве, а другой – в Вышго-роде или Белгороде (он распоряжался землей). В походы они выступали совместно и дипломатическую переписку вели согласованно.

Внешняя политика Киевского княжества иногда определялась интересами того или иного князя, но, кроме того, было два постоянных направления борьбы, требовавших повседневной готовности. Первое и главнейшее – это, разумеется, Половецкая степь, где во второй половине XII века создавались феодальные ханства, объединявшие отдельные племена. Обычно Киев координировал свои оборонительные действия с Переяславлем (находившимся во владении ростово-суздальских князей), и тем самым создавалась более или менее единая линия Рось – Сула. В связи с этим значение штаба такой общей обороны перешло от Белгорода к Каневу. Южные пограничные заставы Киевской земли, расположенные в X веке на Стугне и на Суле, теперь продвинулись вниз по Днепру до Орели и Снепорода-Самары.

Вторым направлением борьбы было Владимиро-Суздальское княжество. Со времен Юрия Долгорукого северо-восточные князья, освобожденные своим географическим положением от необходимости вести постоянную войну с половцами, устремляли военные силы на подчинение Киева, используя для этой цели пограничное Переяславское княжество. Высокомерный тон владимирских летописцев иногда вводил в заблуждение историков, и они считали порою, что Киев в это время совершенно заглох. Особое значение придавалось походу Андрея Боголюбского, сына Долгорукого, на Киев в 1169 году.

Киевский летописец, бывший свидетелем трехдневного грабежа города победителями, так красочно описал это событие, что создал представление о какой-то катастрофе. На самом деле Киев продолжал жить полнокровной жизнью столицы богатого княжества и после 1169 года. Здесь строились церкви, писалась общерусская летопись, создавалось "Слово о полку Игореве", несовместимое с понятием об упадке.

Киевского князя Святослава Всеволодича (1180-1194) "Слово" характеризует как талантливого полководца.

Его кузены, Игорь и Всеволод Святославичи, своей торопливостью пробудили то зло, с которым незадолго перед этим удалось справиться Святославу, их феодальному сюзерену:

Святославь грозный великый Киевьскый грозою Бяшеть притрепал своими сильными полки и харалужными мечи;

Наступи на землю Половецкую;
Притопта холмы и яругы;
Взмути рекы и озеры;
Иссуши потокы и болота.
А поганого Кобяка из луку моря
От железных великих полков Половецких,
Яко вихрь, выторже:
И пвдеся Кобяк в граде Киеве,
В гриднице Святославли.
Ту Немци и Венедици, ту Греци и Морава
Поют славу Святославлю,
Кають князя Игоря…

Поэт имел здесь в виду победоносный поход объединенных русских сил на хана Кобяка в 1183 году.

Соправителем Святослава был, как сказано, Рюрик Ростиславич, княживший в "Русской земле" с 1180 по 1202 год, а потом ставший на некоторое время великим князем киевским.

"Слово о полку Игореве" целиком на стороне Святослава Всеволодича и о Рюрике говорит очень мало. Летопись же, наоборот, находилась в сфере влияния Рюрика. Поэтому деятельность дуумвиров освещена источниками пристрастно. Мы знаем о конфликтах и разногласиях между ними, но знаем и то, что Киев в конце XII века переживал эпоху расцвета и пытался даже играть роль общерусского культурного центра.

Об этом говорит киевский летописный свод 1198 года игумена Моисея, вошедший вместе с Галицкой летописью XIII века в так называемую Ипатьевскую летопись.

Киевский свод дает широкое представление о разных русских землях в XII веке, используя ряд летописей отдельных княжеств. Открывается он "Повестью временных лет", рассказывающей о ранней истории всей Руси, а завершается записью торжественной речи Моисея по поводу постройки за счет князя Рюрика стены, укрепляющей берег Днепра. Оратор, подготовивший свое произведение для коллективного исполнения "едиными усты" (кантата?), называет великого князя царем, а его княжество величает "державою самовластной… известной не только в Русских пределах, но и в далеких заморских странах, до конца вселенной".

Мозаичное изображение пророка. XI в. Софийский собор в Киеве

После смерти Святослава, когда Рюрик начал княжить в Киеве, его соправителем по "Русской земле", то есть южной Киевщине, стал ненадолго его зять Роман Мстиславич Волынский (праправнук Мономаха). Он получил лучшие земли с городами Треполем, Торческом, Каневом и другими, составлявшими половину княжества.

Однако этой "лепшей волости" позавидовал Всеволод Большое Гнездо, князь Суздачьской земли, желавший быть в какой-то форме соучастником управления Киев-щиной. Началась длительная вражда между Рюриком, поддерживающим Всеволода, и обиженным Романом Волынским. Как всегда, в усобицу быстро были втянуты и Ольговичи, и Польша, и Галич. Дело кончилось тем, что Романа поддержали многие города, Черные Клобуки, и наконец в 1202 году "отвориша ему кыяне ворота".

В первый же год великого княжения Роман организовал поход в глубь Половецкой степи "и взя веже по-ловеческие и приведе полона много и душь хрестьянских множество отполони от них (от половцев. – Б. Р.), и бысть радость велика в земли Русьстей".

Рюрик не остался в долгу и 2 января 1203 года в союзе с Ольговичами и "всею Половецкою землею" взял Киев. "И сотворилося велико зло в Русстей земли, яко-го же зла не было от крещенья над Кыевом…

Подолье взяша и пожгоша; ино Гору взяша и митрополью святую Софью разграбиша и Десятинную (церковь)… раз-грабиша и манастыри все и иконы одраша… то поло-жиша все собе в полон". Далее говорится о том, что союзники Рюрика – половцы изрубили всех старых монахов, попов и монашек, а юных черниц, жен и дочерей киевлян увели в свои становища.

Очевидно, Рюрик не надеялся закрепиться в Киеве, если так ограбил его, и ушел в свой собственный замок в Овруче.

В том же году после совместного похода на половцев в Треполе Роман захватил Рюрика и постриг в монахи всю его семью (включая и свою собственную жену, дочь Рюрика). Но Роман недолго правил в Киеве, в 1205 году он был убит поляками, когда на охоте в своих западных владениях отъехал слишком далеко от своих дружин.

С Романом Мстиславичем связаны поэтические строки летописи, дошедшей до нас, к сожалению, лишь частично. Автор называет его самодержцем всей Руси, хвалит его ум и храбрость, отмечая особенно борьбу его с половцами: "Встремил бо ся бяше на поганые, яко и лев, сердит же бысть, яко и рысь, и губя-ше, яко и коркодил, и прехожаше землю их, яко и орел; хробор бо бе, яко и тур". По поводу половецких походов Романа летописец вспоминает Владимира Мономаха и его победоносную борьбу с половцами. Сохранились и былины с именем Романа.

Одна из не дошедших до нас летописей, использованная В. Н. Татищевым, сообщает чрезвычайно интересные сведения о Романе Мстиславиче. Будто бы после насильственного пострижения Рюрика и его семьи Роман объявил всем русским князьям, что его тесть свергнут им с престола за нарушение договора.

Далее следует изложение взглядов Романа на политическое устройство Руси в XIII веке: киевский князь должен "землю Русскую отовсюду оборонять, а в братии, князьях русских, добрый порядок содержать, дабы един другого не мог обидеть и на чужие области наезжать и разорять". Роман обвиняет младших князей, пытающихся захватить Киев, не имея сил для обороны, и тех князей, которые "приводят поганых половцев".

Затем излагается проект выборов киевского князя в случае смерти его предшественника. Выбирать должны шесть князей: суздальский, черниговский, галицкий, смоленский, полоцкий, рязанский; "младших же князей к тому избранию не потребно". Эти шесть княжеств должны передаваться по наследству старшему сыну, но не дробиться на части, "чтобы Русская земля в силе не умалялась". Роман предлагал созвать княжеский съезд для утверждения этого порядка.

Трудно сказать, насколько достоверны эти сведения, но в условиях 1203 года такой порядок, если бы он мог быть проведен в жизнь, представлял бы положительное явление. Однако стоит вспомнить благие пожелания накануне Любечского съезда 1097 года, его хорошие решения и трагические события, последовавшие за ним.

У В. Н. Татищева сохранились характеристики Романа и его соперника Рюрика:

"Сей Роман Мстиславич, внук Изяславов, ростом был хотя не весьма велик, но широк и надмерно силен; лицом красен, очи черные, нос великий с горбом, власы черны и коротки; вельми яр был во гневе; косен языком, когда осердится, не мог долго слова выговорить; много веселился с вельможами, но пьян никогда не бывал. Много жен любил, но ни едина им владела. Воин был храбрый и хитр на устроение полков… Всю жизнь свою в войнах препровождал, многи победы получил, а единою (лишь однажды. – Б. Р.) побежден был".

Рюрик Ростиславич охарактеризован по-другому. Сказано, что он был на великом княжении 37 лет, но за это время шесть раз был изгоняем и "много пострада, не имея покоя ниоткуда. Понеже сам питием многим и женами обладай был, мало о правлении государства и своей безопасности прилежал. Судьи его и по градам управители многую тягость народу чинили, для того весьма мало он в народе любви и от князей почтения имел".

Очевидно, эти характеристики, полные средневековой сочности, составлял какой-нибудь галицко-волын-ский или киевский летописец, симпатизировавший Роману.

Интересно отметить, что Роман – последний из русских князей, воспетых былинами; книжная и народная оценки совпали, что случалось весьма редко: народ очень осмотрительно отбирал героев для своего былинного фонда.

Роман Мстиславич и "мудролюбивый" Рюрик Ростиславич – последние яркие фигуры в списке киевских князей XII-XIII веков. Далее идут слабые владетели, не оставившие по себе памяти ни в летописях, ни в народных песнях.

Усобицы вокруг Киева продолжались и в те годы, когда над Русью нависла новая небывалая опасность – татаро-монгольское нашествие. За время от битвы на Калке в 1223 году до прихода Батыя под Киев в 1240 году сменилось много князей, было много боев из-за Киева. В 1238 году киевский князь Михаил бежал, боясь татар, в Венгрию, а в грозный год Батыева прихода он собирал в княжестве Даниила Галицкого пожертвованные ему феодальные оброки: пшеницу, мед, "говядо" и овец.

"Мать городов русских" – Киев прожил яркую жизнь на протяжении ряда веков, но в последние три десятилетия его домонгольской истории слишком сказывались отрицательные черты феодальной раздробленности, приведшей фактически к расчленению Киевского княжества на ряд уделов.

Певец "Слова о полку Игореве" не мог своими вдохновенными строфами остановить исторический процесс.

Черниговское и Северское княжества

Черниговское и Северское княжества составляли, как и Киевское и Переяславское, части древней "Русской земли", того первоначального ядра Руси, которое сложилось еще в VI-VII веках, но сохранило свое имя надолго.

Северская земля с Новгородом на Десне, Пу-тивлем, Рыльском, Курском на Сейме и Донцом (близ современного Харькова) обособилась от Черниговской земли не сразу; это произошло только в 1140-1150-е годы, но связь их ощущалась и в дальнейшем. Оба княжества были в руках Ольговичей. Быть может, Святослав Всеволодич Киевский потому и рассматривался в "Слове о полку Игореве" как сюзерен и черниговских и северских князей, что был внуком Олега Святославича, то есть прямым Ольго-вичем и самым старшим из них. До прихода в Киев он был великим князем черниговским и, став киевским князем, часто ездил то в Чернигов, то в Любеч, то в далекий Карачев.

Черниговскому княжеству принадлежали земли радимичей и вятичей; северо-восточная граница княжества доходила почти до Москвы. В династическом и церковном отношении к Чернигову тянулась даже далекая Рязань.

Особенно важны были южные связи Чернигова с Половецкой степью и приморской Тмутараканью. Чер-нигово-северские земли на большом пространстве были открыты степям; здесь строились пограничные оборонительные линии, здесь оседали побежденные кочевники, вытесненные с хороших пастбищ новыми хозяевами – половцами.

Пограничное Курское княжество, выдержавшее много половецких наездов, стало чем-то вроде позднейших казачьих областей, где постоянная опасность воспитывала смелых и опытных воинов "кметей". Буй Тур Всеволод говорит Игорю:

А мои ти Куряни – сведоми кмети:
Под трубами повити, под шеломы взлелеяни,
Конець копия вскормлени;
Пути им ведоми, яругы им знаеми,
Луци у них напряжени, тули отворени,
Сабли изострени;
Сами скачють, акы серый волци во поле,
Ищучи себе чти (чести), а князю – славы.

Черниговским князьям, начиная с "храброго Мстислава, иже зареза Редедю пред полки касожскыми" и до начала XII века, принадлежала Тмутаракань (современная Тамань) – древний город у Керченского пролива, большой международный порт, в котором жили греки, русские, хазары, армяне, евреи, адыгейцы.

Средневековые географы, исчисляя длины черноморских маршрутов, нередко за одну из основных точек отсчета брали Тмутаракань.

К середине XII века связи Тмутаракани с Черниговом оборвались, и этот морской порт перешел в руки половцев, чем и объясняется желание Игоря

Поискати града Тьмутороканя,

А любо испита шеломомь Дону, то есть обновить старые пути к Черному морю, на Кавказ, в Крым и Византию. Если Киев владел днепровским путем "из Грек в Варяги", то Чернигов обладал своими дорогами к синему морю; только дороги эти слишком прочно были закрыты кочевьями нескольких половецких племен.

Если киевские князья широко использовали Черных Клобуков в качестве заслона от половцев, то и черниговские Ольговичи имели "своих поганых".

В "златом слове" Святослав упрекает своего брата Ярослава Черниговского в том, что он уклонился от общего похода против половцев и занялся только обороной своей земли:

А уже не вижду власти сильнаго и богатаго
И многовои брата моего Ярослава
С Черниговьскими былями,
С могуты и с татраны,
С шельбиры, и с топчакы,
И с ревуты, и с ольберы;
Тии бо бес щитовь, с засапожникы
Кликом полкы побеждают,
Звонячи в прадеднюю славу.

Возможно, что здесь имеются в виду какие-то тюр-коязычные дружины, очень давно, еще со времени "прадедов", оказавшиеся в Черниговской области; быть может, это тюрко-болгары или какие-то племена, приведенные Мстиславом с Кавказа в начале XI века.

Черниговское княжество, по существу, обособилось от Киевской Руси еще во второй половине XI века и только временно при Мономахе было в вассальном подчинении у киевского князя. Неожиданное доказательство того, что черниговские князья считали себя в XII веке равноправными киевским, дали раскопки в столице Золотой Орды, в Сарае, где была найдена огромная серебряная заздравная чара с надписью: "А се чара великого князя Володимера Давыдовича…" Владимир был черниговским князем в 1140-1151 годах в соправительстве со своим младшим братом Изяславом (умер в 1161 году).

Географическое положение, родственные связи князей и давняя традиция дружбы с кочевниками сделали Черниговское княжество своего рода клином, врезавшимся в остальные русские земли; внутри же клина часто хозяйничали приглашенные Ольговичами половцы. За это не любили самого Олега Святославича, его сыновей Всеволода и Святослава; за это в Киеве убили третьего сына – Игоря Ольговича. Внук Олега, герой "Слова о полку Игореве" – Игорь Святославич, – в свое время был связан дружбой не с кем иным, как с Кончаком.

Игорь родился в 1150 году (во время знаменитого похода ему было всего 35 лет) и в 1178 году стал князем новгород-северским. В 1180 году он в числе других Ольговичей вместе с половцами зашел далеко в глубь Смоленского княжества и дал бой Давыду Ростислави-чу под Друцком. Затем Игорь вместе с Кончаком и Ко-бяком двинулся к Киеву, и они отвоевали великое княжение для Святослава Всеволодича. Игорь, возглавлявший половецкие войска, охранял Днепр, но Рюрик Ростиславич, выгнанный ими из Киева, разбил половцев. "Игорь же видев Половце побежены, и тако с Кончаком вскочивша в лодью, бежа на Городец к Чернигову".

А три года спустя Игорь уже воюет против половцев, против того же Кончака, напавшего на Русь. В этом походе Игорь рассорился с Владимиром Переяславским из-за того, кому из них ездить "напереде". Речь шла не о воинской славе, а о том, что авангардные части захватывали большую добычу. Рассердившийся Владимир повернул полки и ограбил Северское княжество Игоря.

В 1183 году у Игоря возникла идея сепаратных походов на половцев. Киевские, переяславские, во-лынские и галицкие войска разбили Кобяка и множество других ханов на реке Орели, близ днепровских порогов. Ольговичи отказались от участия в этом походе, но Игорь, узнав о том, что главные силы Половецкой земли разбиты вдалеке от его княжества, предпринял вместе с братом Всеволодом поход на половецкие становища по реке Мерлу, недалеко от города Донца. Поход был удачен.

Наступил полный крупных событий 1185 год. Ранней весной "окаянный и треклятый" Кончак двинулся на Русь. Черниговские князья сохраняли дружественный нейтралитет, прислав к Кончаку своего боярина.

Игорь Святославич Северский не участвовал в этом походе, но летописец пытался выгородить его, сообщая о том, что гонец из Киева поздно прискакал и что дружина в боярской думе отговорила князя.

В апреле Святослав одержал еще одну победу над половцами: были взяты их вежи, много пленных и коней.

Игорь, узнав об этом, будто бы сказал своим вассалам: "А мы что же, не князья, что ли? Пойдем в поход и себе тоже славы добудем!" Поход начался 23 апреля. 1 мая 1185 года, когда войска подошли к русским рубежам, было солнечное затмение, широко использованное в "Слове о полку Игореве" как поэтический образ:

Солнце ему тьмою путь заступаше;
Нощь стонущи ему грозою птичь убуди;
Свисть зверин вста.

Белокаменные резные капители (Борисоглебский собор XII в.)

Игорь пренебрег предостерегающими "знаменьями" природы и двинулся в степь на юг от Северского Донца по направлению к Азовскому морю. В пятницу 10 мая войска встретились с первым половецким кочевьем, мужское население которого "все от мала до велика" заслонило собою кибитки, но было разбито.

С зарания в пяток (пятницу. – Б. Р.)
Потопташа поганыя полки половецкыя,
И рассушясь стрелами по полю,
Помчаше краеныя девкы половецкыя,
А с ними злато, и паволокы, и драгыя оксамиты.

На следующий день сюда подоспел Кончак с объединенными половецкими силами и окружил "Ольгово хороброе гнездо". Страшная трехдневная сеча на берегах Каялы кончилась полным уничтожением русских сил: Игорь и часть князей и бояр были взяты в плен (за них хотели получить огромный выкуп), 15 человек выскользнули из окружения, а все остальные полегли в "поле незнаеми, среди земли Половецкыи".

Ту кровавого вина не доста;
Ту пир докончаша храбрии русичи
Сваты попоиша, а сами полегоша за землю Рускую.

После победы половецкие полки двинулись на Русь в трех направлениях: на обезлюдевшие княжества Игоря и Буй Тура Всеволода, на Переяславль и на самый Киев, куда Кончака манили воспоминания о хане Бо-няке, стучавшем саблей в Золотые Ворота Киева.

В момент похода Игоря киевский князь Святослав мирно объезжал свой старый черниговский домен, и, только когда великий князь доплыл в ладьях до Чернигова, сюда добрался участник несчастливого "полка Игорева", ускользнувший из окружения, – Беловолод Просович. Он и рассказал о трагедии на берегах Кая-лы и о том, что поражение Игоря "отвориша ворота на Русьскую землю".

Надо думать, что после известий, полученных в Чернигове, великий князь не продолжал плавание по извилистой Десне, а, вспомнив стремительную езду Мономаха, помчался в Киев верхом со скоростью "от заутрени до вечерни".

Стратегия обороны была такова: сын Святослава Олег с воеводой Тудором был немедленно послан отражать половцев от берегов Сейма (в княжестве пленного Игоря), в Переяславле уже бился с ними внук Долгорукого Владимир Глебович, а главные силы стали "постеречь земле Руское" на Днепре у Канева, охраняя Рось и важный стратегически Зарубинский брод, связывавший с переяславским левым берегом.

Все лето 1185 года ушло на такое противостояние половцам; летопись сообщает и о приходе войск из Смоленска, и об обмене гонцами с Переяславлем и с Трепо-лем, и о внутренних маневрах половцев, нащупывавших слабые места в шестисоткилометровой русской обороне, организованной наспех, в тяжелейших условиях.

Потребность в новых силах, в участии отдаленных княжеств была велика все лето. Но, может быть, еще больше чувствовалась нужда в единении всех русских сил, даже тех, которые уже пришли под знамена киевского князя.

Пятницкая церковь в Чернигове. Реставрирована П. Р. Барановским. Образец нового устремленного вверх здания. Рубеж XII – XIII вв.

Князья неохотно выступали против половцев. Ярослав Черниговский собрал войска, но не двигался на соединение со Святославом, за что и заслужил осуждение в "златом слове". Давыд Ростиславич Смоленский привел свои полки на Киевщину, но стал в тылу киевских полков, у Треполя, в устье Стугны, и отказывался выступать далее.

А в это время Кончак осадил Переяславль; князь Владимир едва вырвался из боя, раненный тремя копьями. "Се половьци у мене, а помозите ми!" – послал он сказать Святославу.

Святослав же и его соправитель Рюрик Ростиславич не могли немедленно двинуть свои силы, так как Давыд Смоленский готовился к возвращению домой. Смоленские полки устроили вече и заявили, что они-де условились идти только до Киева, что сейчас боя нет, а участвовать в дальнейшем походе они не могут: "уже ся есмы изнемогли".

Пока шел этот недостойный торг с Давыдом, Кончак напал на Римов на Суле и половцы изрубили или полонили всех его жителей.

Святослав и Рюрик, шедшие на помощь Перея-славлю и Римову, задержались из-за "коромолы" Давыда. Гибель Римова летопись прямо ставит в связь с тем, что русские силы "опоздишася, ожидающе Давыда смолняны".

Когда же соединенные полки Святослава и Рюрика форсировали Днепр, чтобы отогнать Кончака, Давыд ушел от Треполя и повернул вспять свои смоленские войска.

С большой горечью пишет об этом автор "Слова о полку Игореве". Он вспомнил древних князей, пожалел о том, что старого Владимира (Святославича) нельзя было навечно оставить здесь, на Киевских горах, сказал о том, как стонет Русь, потому что "теперь стоят стяги Рюрика, а рядом – его брата Давыда, но по-разному развеваются их бунчуки, но по-разному поют их копья".

Не случайно поэт вспомнил старого Владимира – ведь именно здесь, на берегах Стугны, где совершилось предательство смоленского князя, два века назад Владимир Святославич поставил цепь своих богатырских застав. Мысль автора еще раз настойчиво возвращается к этой реке: при описании побега Игоря, вспоминая гибель Мономахова брата в 1093 году в водах Стугны, он противопоставляет ее Донцу, "лелеявшу князя на волнах":

Князь Игорь. Боярышни и дети. Эскиз костюмов. Н.К. Рерих

Не тако ти, рече, река Стугна;
Худу струю имея, пожръши чужи ручьи и стругы,
Рострена к устью,
Уношу князя Ростислава затвори…

Можно думать, что автор "Слова", находясь при своем князе Святославе, провел это грозное лето 1185 года в стане русских войск между Каневом и Треполем, между Росью и Стугной, был свидетелем и приезда гонцов из осажденных городов, и рассылки гонцов за новыми "помочами", и трусливого вероломства Давыда под Треполем на Стугне.

Не в эти ли месяцы "противостояния", когда нужно было найти особые вдохновенные слова для объединения русских сил, для привлечения к обороне князей отдаленных земель, и сложилось замечательное "златое слово"? Ведь в этом разделе "Слова о полку Игореве", завершающемся словами об измене Да-выда, нет ни одного факта, который выходил бы за хронологические рамки тех нескольких месяцев, когда Святослав и Рюрик держали оборону на Днепре от Витичевского брода до Зарубинского, от Треполя до Канева. Не с каневских ли неприступных высот, полных языческой старины, смотрел в это время на Русь и на степь автор "Слова о полку Игореве"?

Он глубоко сожалел о гибели русских и не мог удержаться от горьких упреков в адрес Игоря. Игорь не герой "Слова", а лишь повод для написания патриотического призыва, значение которого не исчерпывается событиями 1185 года.

Весною 1186 года Игорь уже бежал из плена: 11 дней брел по укромным речным зарослям и наконец вернулся на родину.

В 1199 году после смерти Ярослава Игорь Святославич стал великим князем черниговским и успел в последние годы завести собственную летопись, попавшую в Киевский свод. Здесь Игорь представлен весьма благородным князем, непрерывно думающим о благе земли Русской. Умер Игорь в 1202 году. Его сыновья, оказавшиеся в Галицкой земле, вели крутую антибоярскую политику, убили около 500 знатных бояр и в конце концов были повешены в Галиче в 1208 году.

Дальнейшая история Чернигово-Северской земли не представляет особого интереса. Размножившиеся Ольговичи по-прежнему охотно принимали участие в усобицах и постепенно расчленили землю на несколько мелких угодий. В 1234 году Чернигов выдержал тяжелую осаду войск Даниила Галицкого: "Лют бо бе бой у Чернигова; оже и таран на нь поставша, меташа бо каменем полтора перестрела. А камень – якоже можа-ху 4 мужи силнии подъяти".

В 1239 году Чернигов вместе со всем Левобережьем был взят войском татар.

Галицко-Волынские земли

В самой торжественной форме обращается с призывом автор "Слова о полку Игореве" к галицкому князю Ярославу Владимировичу, определяя с присущей ему гениальностью в нескольких строках важную роль богатого и цветущего Галицкого княжества:

Галичкы Осмомысле Ярославе!
Высоко седиши на своем златокованнем столе,
Подпер горы Угорскыи (Карпаты. – Б. Р.)
Своими железными полкы,
Заступив королеви путь,
Затворив Дунаю ворота,
Меча бремены чрез облакы,
Суды рядя до Дуная.
Грозы твоя по землям текут:
Отворявши Киеву врата;
Стреляеши с отня злата стола салтани за землями.
Стреляй, господине, Кончака, поганого кощея,
За землю Рускую, за раны Игоревы, буего Святославлича!

Читатель или слушатель поэмы ярко представлял себе могущественную западнорусскую державу, опиравшуюся на Карпаты и Дунай с одной стороны и протягивающую свою властную руку в другом направлении, до Киева и до половецких "султанов". Строки верно отражали быстрое возвышение Галицкого княжества, выросшего на месте уделов сосланных и бежавших сюда второстепенных князей XI – начала XII века.

Менее пышно, но тоже почтительно приветствует автор "Слова" волынских князей и особенно знаменитого Романа Мстиславича, который "как сокол парит высоко над землей". У него и у его вассалов "железный папорзи (нагрудники. – Б. Р.) под шеломы латиньски-ми", и его облаченные в латы полки побеждают и половцев, и литовцев. Упомянуты здесь и второстепенные князья небольшого Луцкого княжества – Ингварь и Всеволод Ярославичи. Всех волынских князей, праправнуков Мономаха, поэт призывает: "Загородите полю (степнякам. – Б. Р.) ворота своими острыми стрелами за землю Русскую, за раны Игоревы".

В истории Галицко-Волынских земель мы видим перемещение исторического центра: в древние времена на первом месте был Дулебский союз племен, находившийся на стыке восточно – и западнославянских племен Прикарпатья и Волыни. В VI веке этот союз племен был разбит аварами, старый племенной центр – Волынь – заглох, и центром этих земель стал Владимир Волынский, носящий имя Владимира Святославича, уделявшего большое внимание западнорусским землям.

Плодородная почва, мягкий климат, относительная безопасность от кочевников сделали благодатную землю Волыни одной из богатейших на Руси. Здесь очень интенсивно развиваются феодальные отношения и складывается сильный боярский слой. Здесь возникают такие города, как Перемышль, Луцк, Теребовль, Червен, Холм, Берестье, Дрогичин. Долгое время мы ничего не находим в летописях о Галиче. Но в XII веке Галич из небольшого удельного городка второстепенных князей быстро превращается в столицу значительного княжества, возникшего на землях таких славянских племен, как Белые Хорваты, Тиверцы и Уличи. На рубеже XII-XIII столетий Роман Мстисла-вич Волынский объединил Галицкую землю и Волынь в одно большое государство, пережившее татаро-монгольское нашествие и просуществовавшее до XIV века. Такова схема истории Западной Руси.

Самостоятельную политику по отношению к Киеву западнорусские князья пытались вести еще в XI веке, например Василько Ростиславич Теребовльский, ослепленный после Любечского съезда, его брат Воло-дарь, князь Перемышльский, и их враг Давыд Игоревич Волынский, а потом Дорогобужский.

Последним представителем мелких князей-изгоев был Иван Ростиславич Берладник, внук Володаря, биография которого полна разнообразных приключений. В 1144 году он княжил в небольшом Звенигороде (на севере от Галича), а галичане, воспользовавшись тем, что их князь Владимир Володаревич был далеко на охоте, пригласили Ивана и "введоша к собе в Галич". Когда Владимир осадил Галич, весь город отстаивал Ивана, но в конце концов ему пришлось бежать на Дунай, а Владимир, войдя в город, "многы люди изсече". На Дунае Иван Ростиславич по области Берлади и получил прозвище Берладника.

В 1156 году мы видим Берладника в вятических лесах, где он за 12 гривен золота и 200 гривен серебра служит неудачливому союзнику Юрия Долгорукого – Святославу Ольговичу. Затем он перешел в другой лагерь, и сразу его судьбой заинтересовались и Юрий Долгорукий, которому удалось схватить его и заточить в Суздале, и на другом конце Руси, в Галиче, – Ярослав Осмомысл, помнивший вражду Берладника с его отцом. Он посылает целое войско к Юрию, чтобы доставить Берладника в Галич и казнить. Но на пути неожиданно дружины черниговского князя Изяслава Да-выдовича отбили Берладника у суздальских войск, и он избег жестокой расправы.

В 1158 году он уезжает от гостеприимного Изяслава, ставшего уже великим князем киевским, так как дипломатический конфликт из-за него принял европейский масштаб: к Изяславу в Киев прибыли послы Галича, Чернигова, Венгрии и Польши, требуя выдачи Ивана Берладника. Он снова вернулся на Дунай, а оттуда во главе шеститысячного войска пошел на Галиц-кое княжество. Смерды открыто переходили на его сторону, но союзные половцы покинули его, так как он не разрешил им грабить русские города. Изяслав и Ольговичи поддерживали Берладника и затеяли поход на Галич, но галицкие войска Ярослава опередили их, оказались под Киевом и скоро овладели столицей. Ярослав "отворил ворота Киеву", а Изяслав и Берладник бежали к Вырю и Вщижу.

Спустя три года, в 1161 году, Иван Берладник оказался в Византии и умер в Салониках; ненависть князей настигла его здесь: "Инии тако молвяхуть – яко с отравы бе ему смерть". Князь, за которого горожане Галича целый месяц сражались насмерть, князь, не допускавший половецких грабежей, князь, к которому "смерды скачут через заборола", конечно, интересная фигура для XII века, но слишком односторонне обрисованная враждебными летописями.

Волынское княжество с 1118 года и далее сохранялось за потомством Мономаха и его сына Мстислава. Отсюда Изяслав Мстиславич молниеносными маршами, делая по 100 километров в сутки, внезапно врывался в пирующий Белгород и в Киев, сюда в свой Владимир Волынский уходил он, проигрывая битвы, когда "кияне" и Черные Клобуки говорили ему: "Ты – нам князь, коли силен будешь, а ныне – не твое время, по-еди прочь!" Внуки Изяслава Мстиславича разделили землю на пять уделов, и ко времени "Слова о полку Игореве" объединение их еще не состоялось.

С середины XII века рядом с Волынским княжеством вырастает княжество Галицкое, сразу вступившее в соперничество с соседом и даже с Киевом. Первому га-лицкому князю, Владимиру Володаревичу (1141-1153), как мы только что видели, пришлось преодолевать сопротивление не только удельных князей, вроде Ивана Берладника, но и горожан и местного боярства, сильно укрепившегося здесь за время существования мелких уделов.

Вся дальнейшая история Галицко-Волынских земель представляет собой борьбу центростремительного начала с центробежным. Первое олицетворяли князья Владимира Волынского и Галича, а второе – удельные князья и богатое, привыкшее к самостоятельности боярство.

Расцвет Галицкого княжества связан с воспетым в "Слове" Ярославом Осмомыслом (1153-1187), сыном Владимира Володаревича, двоюродным братом Ивана Берладника.

Знакомимся мы с ним в летописи при следующих обстоятельствах: киевский князь Изяслав Мстиславич, много воевавший с Владимиром Володаревичем и с помощью венгерского короля победивший его в 1152 году, прислал в Галич в начале 1153 года своего боярина Петра Бориславича (являвшегося, по-видимому, автором княжеской летописи). Посол напомнил князю Владимиру о некоторых его обещаниях, скрепленных обрядом целования креста. Издеваясь над послом, галицкий князь спрашивал: "Что, этот маленький крестик я целовал?" – и в конце концов выгнал киевского боярина и его свиту: "Досыти есте молвили, а ныне – полези вон!"

Декоративные изразцы XII-XIII вв. Галич

Посол оставил князю крестоцеловальные грамоты и на некормленных конях выехал из города. Новая война была объявлена. Снова должны были скакать на Галич королевские полки с запада, киевские – с востока, а волынские – с севера, снова галицкий князь должен был слать гонцов на другой конец Руси за помощью к Юрию Долгорукому, своему свату и давнему союзнику. Но гонец поскакал по киевской дороге и вернул с пути Петра Бориславича. В Галиче навстречу послу из дворца спустились слуги в черных одеждах; на "златокованном столе" сидел молодой княжич в черной мантии и черном клобуке, а рыцарский караул стоял у гроба старого князя Владимира Володаревича.

Ярослав поспешил загладить неосторожную заносчивость отца и изъявил полную покорность великому князю: "Прими мя, яко сына своего Мстислава. Ать ездить Мстислав подле твой стремень по единой стороне, а яз по другой стороне подле твой стремень еждю всими своими полкы". С таким образным признанием феодальной зависимости Ярослав отпустил посла, "но иное мысли в сердце своем", добавляет летопись. И уже в том же году война состоялась.

Князь Ярослав в бою не участвовал, бояре сказали ему: "Ты еси молод… а поеди, княже, к городу". Вероятно, боярство просто не очень доверяло князю, который незадолго перед этим клялся в верности Киеву. Не так уж юн был в это время Ярослав Осмомысл – за три года до битвы он женился на дочери Юрия Долгорукого Ольге.

Боярство и в дальнейшем энергично вмешивалось в княжеские дела. В 1159 году, когда не был завершен еще конфликт из-за Ивана Берладника, галичане упорно продолжали выказывать симпатии дунайскому удальцу и обратились к его покровителю, киевскому князю Изяславу Давыдовичу, с предложением пойти на их родной город походом: "Толико явишь стягы – и мы отступим от Ярослава!"

Новый конфликт между Ярославом и боярством возник в 1173 году. Княгиня Ольга с сыном Владимиром бежала от мужа вместе с видными галицкими боярами в Польшу. Владимир Ярославич выпросил у соперника своего отца город Червен, стратегически удобный и для связей с Польшей, и для наступления на отца. Это тот Владимир Галицкий, забулдыга и бражник, образ которого так красочно воспроизведен в опере Бородина "Князь Игорь". Игорь Святославич был женат на его сестре Евфросинье, дочери Ярослава Осмомысла (Ярославне). Разрыв с отцом был вызван тем, что у Ярослава была любовница Настасья и ее сыну Олегу Ярослав отдавал предпочтение перед законным сыном Владимиром.

Восемь месяцев Ольга Юрьевна и Владимир находились в отъезде, но наконец получили письмо от га-лицких бояр с просьбой вернуться в Галич и обещанием взять под стражу ее мужа. Обещание было выполнено с лихвой – Ярослав Осмомысл был арестован, его друзья, союзные половцы, изрублены, а любовница Настасья сожжена на костре. "Галичане же накладаша огнь, сожгоша ю, а сына ее в заточение по-слаша, в князя водивше ко кресту, яко ему имети княгиню вправду. И тако уладившеся". Конфликт, кажущийся семейным, был временно улажен таким своеобразным средневековым способом.

На следующий год Владимир бежал на Волынь, но Ярослав Осмомысл, наняв на 3 тысячи гривен поляков, сжег два волынских города и потребовал выдачи мятежного сына; тот же бежал в Поросье и собирался скрыться в Суздале. Объездив в поисках убежища множество городов, Владимир Галицкий оказался наконец у сестры в Путивле, где проживал несколько лет, пока Игорь не примирил его с отцом.

Осенью 1187 года скончался Ярослав Осмомысл, оставив наследником все же не Владимира, а Олега "Настасьича". Тотчас же "бысть мятеж велик в Галиц-кой земле". Бояре выгнали Олега и дали престол Владимиру, но и этот князь не удовлетворил их. "Князящу Володимеру в Галичкой земле. И бе бо любезнив питию многому и думы не любяшеть с мужами своими". Этим было решено все – если князь пренебрегает боярской думой, если он выходит из воли "смысленных", то он уже тем самым плох и в летопись о нем вносятся всякие порочащие его детали: и что он много пьет, и что он "поя у попа жену и постави (себе) жену", и что он в городе, "улюбив жену или чью дочерь, поимашеть насильем".

Роман.Мстиславич Волынский, зная о недовольстве галицких бояр Владимиром, предлагал им выгнать Владимира и принять его, Романа. Бояре повторили то, что сделали при отце своего князя, – они пригрозили смертью любовнице Владимира: "Не хочем кланятися попадьи, а хочем ю убити!" Владимир Галицкий, взяв золото, серебро, "попадью" и двоих ее сыновей, бежал в Венгрию.

Роман Мстиславич ненадолго вокняжился в Галиче, он был изгнан венгерским королем, который, воспользовавшись перевесом сил, посадил в Галиче не Владимира, искавшего у него помощи, а своего сына Андрея. Владимир же был заточен в башне венгерского замка.

Галичане тайно продолжали искать себе князя по своей воле: то Роман сообщал, что "ведуть мя галичане к собе на княжение", то боярское посольство приглашало сына Берладника Ростислава Ивановича.

Понадеявшись на галицких бояр, Ростислав в 1188 году с небольшим войском показался под стенами Галича. "Мужи же галичкие не бяхуть вси во единой мысли", и отряд Берладничича был окружен венграми и частью галичан; сам князь был сбит с коня.

Когда тяжко раненного князя венгры несли в Галич, то горожане "возмятошася, хотяча и изотъяти у угор (венгров. – Б. Р.) и принята собе на княжение. Уфе же, усмотревше то и приложивше зелье смертное к ранам".

В 1189 году Владимир Галицкий бежал из заточения. Он изрезал шатер, находившийся на вершине его башни, свил веревки и по ним спустился вниз; двое сторонников помогли ему добраться до Германии. Император Фридрих Барбаросса согласился (при условии ежегодной выплаты ему 2 тысяч гривен) помочь изгнаннику в получении Галича. При поддержке Германии и Польши Владимир снова вокняжился в своей "отчине и дедине".

В 1199 году, после смерти Владимира, галицким князем стал Роман Мстиславич, Волынь и Галич объединились в одних руках и составили большое и могущественное княжество, равное крупным европейским королевствам. Когда же Роман овладел и Киевом, то в его руках оказался огромный компактный кусок русских земель, равный "Священной Римской империи" Фридриха Барбароссы. Вынужденный при вступлении на престол принести присягу галицкому боярству, Роман впоследствии действовал круто, вызывая этим недовольство бояр.

Из летописных намеков мы можем сделать вывод, что Роман очень заботился об обогащении своего княжеского домена и селил на свою землю пленных. У Романа искал приюта византийский император Алексей III Ангел, изгнанный из Царьграда в 1204 году рыцарями-крестоносцами, нашедшими себе более богатую добычу в христианской Византии, чем далекий "гроб господень" где-то в Палестине.

Короткое княжение победоносного Романа в Галиче, Киеве и Владимире-Волынском, когда его называли "самодержцем всея Руси", упрочило положение западнорусских земель и подготовило их дальнейший расцвет.

Помимо изложенной выше красочной и драматической внешней истории княжеств и князей, эта эпоха крайне интересна для нас теми обостренными отношениями между князьями и боярством, которые так явственно обозначились уже во времена Ярослава Осмомысла. Если отбросить элемент личной выгоды и корысти, несомненно определявший многие действия князей, то следует признать, что проводимая ими политика концентрации земель, ослабления уделов и усиления центральной княжеской власти объективно была безусловно прогрессивной, поскольку совпадала с народными интересами. В проведении этой политики князья опирались на широкие слои горожан и на выращенные ими самими резервы мелких феодалов ("отроки", "детские", "милостники"), полностью зависевших от князя.

Антикняжеские действия бояр приводили к борьбе боярских партий между собой, к усилению усобиц, к беззащитности государства перед лицом внешней опасности. При переплетенности княжеских интересов и относительном равновесии сил крупных княжеств особый характер приобретал вопрос о престолонаследии.

Многие княжеские браки заключались тогда с политическим расчетом между детьми пяти – восьмилетнего возраста. Когда молодой княжич подрастал и брак осуществлялся, то он получал не ту родню, которую мог выбрать себе сам, исходя из своих интересов, а ту, которая отвечала интересам его родителей десятки лет назад. Боярство должно было использовать эти противоречия, а для князей был только один выход – передать престол безродному побочному сыну. С этим, вероятно, и связано то упорство, с каким держались за своих любовниц и внебрачных сыновей и Святополк Изяславич, и Ярослав Осмомысл, и его сын Владимир. Тестем Ярослава был могущественный и дерзкий Юрий Долгорукий, стремившийся вмешаться в чужие дела. Тестем Владимира – "великий и грозный" Святослав Всеволодич Киевский. В то время когда Владимир с любовницей и детьми сидел в Венгрии в башне, его тесть решил получить Галич, отчину зятя, для себя лично (1189 год). Такие действия можно было легко облечь в форму защиты законных прав его дочери и внуков, за которых уже заступалось галицкое боярство. Когда боярство Галича сжигало Настасью, изгоняло Олега "Настасьича" или восставало против влади-мировой попадьи, то дело шло не столько о нравственности князей, сколько о том, чтобы не позволить князю быть "самовластием" в тех условиях, чтобы боярству не лишиться союзников внутри княжеского семейства и мощной поддержки со стороны коронованных родичей княгини.

Подобная борьба княжеской и королевской власти с феодалами, стремившимися замкнуться в своих вотчинах, велась в ту пору и в Западной Европе, и в Грузинском царстве, и на востоке, и в ряде русских княжеств.

Не нужно думать, что поголовно все боярство выступало против князя. Значительные и влиятельные боярские круги активно содействовали сильной и действенной княжеской власти.

В Галицко-Волынской Руси эта борьба разных феодальных элементов достигла своего апогея во время княжения сына Романа, не менее знаменитого, чем его отец, – Даниила Галицкого (родился около 1201 года – умер около 1264 года). Даниил осиротел четырех лет от роду, и все его детство и отрочество прошли в условиях усобиц и ожесточенной феодальной борьбы. Боярство Владимира Волынского хотело после смерти Романа оставить его княгиню-вдову с детьми на княжении, а галицкие бояре пригласили сыновей Игоря Святославича Черниговского. Княгине пришлось бежать; дядька Мирослав на руках вынес Даниила через подземный ход из города. Беглецы нашли приют в Польше.

Галицко-Волынское княжество распалось на ряд уделов, что позволило Венгрии завоевать его. Князья Игоревичи, не имевшие никакой опоры в этих землях, пытались удержаться путем репрессий – они убили около 500 знатных бояр, но тем лишь усилили сторонников изгнанной вдовствующей княгини. В 1211 году бояре торжественно посадили на княжение мальчика Даниила в кафедральной церкви Галича. Игоревичей же бояре повесили, "мести ради".

Очень быстро галицкие бояре захотели избавиться и от княгини, имевшей сильных заступников в Польше.

Придворный летописец Даниила Галицкого, писавший много позднее, вспоминает такой эпизод: галичане выгнали княгиню из города; Даниил с плачем сопровождал ее, не желая расставаться. Какой-то тиун схватил повод Даниилова коня, а Даниил выхватил меч и начал рубить им, пока мать не отняла у него оружие. Возможно, что летописец сознательно рассказал этот эпизод как эпиграф к описанию дальнейших действий Даниила, направленных против бояр. В Галиче вокняжился боярин Владислав, что вызвало возмущение в феодальных верхах: "Не есть лепо боярину княжити в Галичи". После этого Галицкая земля снова подверглась иноземной интервенции.

Торговые пути общеевропейского значения, проходящие через Галицко-Волынское княжество.

Лишь в 1221 году Даниилу при поддержке своего тестя Мстислава Удалого довелось стать князем во Владимире, и лишь в 1234 году он окончательно утвердился в Галиче.

Галицкие земельные магнаты держались как князья: "Бояре же галичьстии Данила князем собе называху, а сами всю землю держаху…" Таков был боярин Доброслав, распоряжавшийся даже княжеским доменом, таков был Судислав, замок которого представлял собой крепость, наполненную запасами и оружием и готовую к борьбе с князем.

Боярство то приглашало Даниила, то составляло заговоры против него. Так, в 1230 году "крамола же бывши во безбожных боярех галичкых". Бояре решили поджечь дворец во время заседания боярской думы и убить князя. Брату Даниила Васильку удалось помешать заговору. Тогда один из бояр пригласил князей на обед в Вышенский замок; тысяцкий, друг Даниила, успел предупредить, "яко пир зол есть… яко убьену ти быти". Было схвачено 28 бояр, однако казнить их Даниил побоялся. Спустя же некоторое время, когда Даниил "в пиру веселящуся, один из тех безбожных бояр лице зали ему чашею. И то ему стерпевшу".

Нужно было находить новую, более надежную опору. И Даниил созвал "вече" отроков, служилых воинов, младших членов дружины, которые являлись прообразом позднейшего дворянства. Отроки поддержали своего князя: "Верны есмы богу и тобе, господину нашему!" – а сотский Микула дал Даниилу совет, определивший дальнейшую политику князя: "Господине! Не погнетши пчел – меду не едать!"

Вслед за битвой на Калке (перед которой Даниил ездил смотреть "невиданное рати", а после которой, раненый, "обрати конь свой на беп]) феодальные раздоры и дробление продолжали разъедать богатые русские земли, а центростремительные силы, олицетворяемые здесь Даниилом, были недостаточно укреплены, не могли еще противостоять одновременно и внутреннему и внешнему врагу. Боярская оппозиция, постоянно опиравшаяся то на Польшу, то на Венгрию, не превратила Галицко-Волынскую землю в боярскую республику, но существенно ослабила княжество. Недаром летописец, переходя к этому предтатарскому периоду жизни одного из наиболее развитых и культурных русских княжеств, горестно писал: "Начнем же сказати бесчисленные рати и великие труды и частые войны и многия крамолы и частая возстания и многия мятежи…"

Города Галицко-Волынской земли – Галич, Владимир, Перемышль, Луцк, Львов, Данилов, Берестье (Брест) и другие – были богатыми, многолюдными и красивыми. Трудом местных мастеров и архитекторов они были окружены крепкими стенами, застроены изящными зданиями. Здесь, как и во Владимиро-Суз-дальской Руси, любили каменную скульптуру; известен "хытрец" Авдей, искусно резавший по камню. Мы знаем о премудром книжнике Тимофее, обличавшем своими иносказательными притчами жестокость завоевателей, знаем о гордом певце Митусе. В наших руках находится исключительная по полноте и красочности Галицкая летопись XIII века, представляющая собой историческую биографию князя Даниила.

Через Галицко-Волынские земли проходили важнейшие торговые пути общеевропейского значения, выводившие на Краков, Прагу, Регенсбург и Гданьск. Дрогичин на Буге был своего рода общерусской таможней – там сохранились десятки тысяч товарных пломб XI-XIII веков со знаками многих русских князей. На известной средневековой карте мира арабского географа Идриси, составленной в Палермо около 1154 года, показаны такие города, как Галич, Белгород Днепровский, Луцк и Перемышль. Выход к Дунаю и Черному морю связывал с византийским миром. Недаром в разное время императоры, потерпевшие неудачи в империи, искали убежище в Галиче и получали здесь города "в утешение" (Андроник, Алексей III).

Археологические раскопки в галицко-волынских городах дают нам хорошее представление и о жизни простых горожан, и о высоком уровне всей культуры этого юго-западного угла русских земель. Делами Га-лицко-Волынской Руси живо интересовались не только в соседних землях, но и в Германии, Риме, Франции, Византии.

Развитие феодальных отношений на Руси.

Время с конца Х до начала XII в. является важным этапом в развитии феодальных отношений на Руси. Это время харакризуется постепенной победой феодального способа производства на значительной территории страны.

В сельском хозяйстве Руси господствовало устойчивое полевое земледелие. Скотоводство развивалось медленнее, чем земледелие. Несмотря на относительное увеличение сельскохозяйственного производства, урожаи собирались низкие. Частыми явлениями были недород и голод, подрывавшие кресгьяпское хозяиство и способствовавшие закабалению крестьян. В экономике сохраняли большое значение охота, рыболовство, бортничество. Меха белок, куниц, выдр, бобров, соболей, лисиц, а также мед и воск шли на внешний рынок. Лучшие охотничьи и рыболовные участки, леса с бортными угодьями захватывались феодалами.

В XI и начале XII в. часть земли эксплуатировалась государством путем взимания с населения дани, часть земельной площади находилась в руках отдельных феодалов как имения, которые могли передаваться по наследству (впоследствии они стали называться вотчинами), и владения, полученные от князей во временное условное держание.

Господствующий класс феодалов сложился из местных князей и бояр, которые попали в зависимосгь от Киева, и из мужей (дружинников) киевских князей, которые получали в управление, в держание или в вотчину земли, «примученные» ими и князьями. Киевские великие князья сами имели крупные земельные владения. Раздача князьями земли дружинникам, укрепляя феодальные производственные отношения, была в то же время одним из средств, применявшихся государством для подчинения местного населения своей власти.

Земельная собственность охранялась законом. Рост боярского и церковного землевладения был тесно связан с развитием иммунитета. Земля, являвшаяся раньше крестьянской собственностью, попадала в собственность феодала «с данью, вирами и продажами», т. е. с правом сбора с населения податей и судебных штрафов за убийство и за другие преступления, а, следовательно, с правом суда.

С переходом земель в собственность отдельных феодалов крестьяне разными путями попадали к ним в зависимосгь. Одних крестьян, лишенных средств производства, землевладельцы закабаляли, используя их нужду в орудиях труда, инвентаре, семенах и т.п. Другие крестьяне, сидевшие на земле, обложенной данью, владевшие своими орудиями производств, принуждались государством силой к переходу с землей под вотчинную власть феодалов. По мере расширения вотчин и закабаления смердов термин челядь, ранее обозначавший рабов, стал распространяться на всю массу зависимого от землевладельца крестьянства.

Крестьяне, попавшие в кабалу к феодалу, юридически оформленную особым договором -- рядом, носили названиезакупов. Они получали от землевладельца участок земли и ссуду, которую отрабатывали в хозяйстве феодала господским инвентарём. За побег от господина закуны превращались в холопов -- рабов, лишенных всяких прав. Отработочная рента -- барщина, полевая и замковая (строительство укреплений, мостов, дорог и т. п.), сочеталась с нагуральным оброком.

Со смертью Владимира Мономаха в 1125г. начался упадок Киевской Руси, который сопровождался ее распадом на отдельные государства-княжества. Еще ранее Любечский съезд князей в 1097 г. установил: «...каждый да держит отчину свою» - это значило, что каждый князь становится полноправным владетелем своего наследственного княжества.

Распад Киевской державы на небольшие княжества-вотчины, по мнению В.О. Ключевского, был вызван существовавшим порядком престолонаследия. Княжеский престол передавался не от отца к сыну, а от старшего брата к среднему и младшему. Это порождало распри в роду и борьбу за раздел вотчин. Определенную роль сыграли внешние факторы: набеги кочевников разорили южнорусские земли и прервали торговый путь по Днепру.

В результате упадка Киева в южной и юго-западной Руси возвысилось Галицко-Волынское княжество, в северо-восточной части Руси - Ростово-Суздальское (впоследствии Владимиро-Суздальское) княжество, а в северо-западной Руси - Новгородская боярская республика, из которой в ХIII веке выделилась Псковская земля.

Все эти княжества, за исключением Новгорода и Пскова, унаследовали политический строй Киевской Руси. Во главе их стояли князья, опиравшиеся на свои дружины. Большим политическим влиянием в княжествах обладало православное духовенство.

По-особому сложился политический строй в Новгороде и Пскове. Высшая власть там принадлежала не князю, а вече, состоявшему из городской аристократии, крупных землевладельцев, богатых купцов и духовенства. Вече по своему усмотрению приглашало князя, функции которого сводились лишь к руководству городским ополчением - и то под контролем совета господ и посадника (высшего должностного лица, фактического главы боярской республики). Постоянными противниками новгородцев были шведы и ливонские немцы, неоднократно пытавшиеся подчинить себе Новгород. Но в 1240 и 1242 гг. они потерпели сокрушительное поражение от князя Александра Ярославича, получившего прозвище Невский за победу над шведами на реке Неве.

Особая ситуация сложилась в Киеве. С одной стороны, он стал первым среди равных. Вскоре некоторые русские земли догнали и даже опередили его в своем развитии. С другой стороны, Киев оставался «яблоком раздора» (шутили, что не было ни одного князя на Руси, не стремившегося «посидеть» в Киеве). Киев «отвоевывал», например, Юрий Долгорукий - владимиро-суздальский князь; в 1154 г. он добился киевского престола и просидел на нем до 1157 г. На Киев посылал полки и его сын - Андрей Боголюбский - и т.д. В таких условиях киевское боярство ввело любопытную систему «дуумвирата» (соправительства), которая продержалась всю вторую половину XII в. Смысл этой оригинальной меры заключался в следующем: одновременно в Киевскую землю приглашались представители двух враждующих ветвей (с ними заключался договор - «ряд»); тем самым устанавливалось относительное равновесие и отчасти устранялись усобицы. Один из князей жил в Киеве, другой - в Белгороде (или Вышгороде). В военные походы они выступали совместно и дипломатическую переписку вели согласованно. Так, дуумвирами-соправителями были Изяслав Мстиславич и его дядя - Вячеслав Владимирович; Святослав Всеволодович и Рюрик Мстиславич.

После периода активного «собирания» земель и «примучивания» племен киевскими князьями в X – первой половине XI в. общая граница Руси на западе, юге и юго-востоке стабилизировалась. В этих зонах не только не происходит новых территориальных присоединений, но, напротив, некоторые владения утрачиваются. Это было связано как с внутренними междоусобицами, ослаблявшими русские земли, так и с появлением на этих рубежах мощных военно-политических образований: на юге такой силой были половцы, на западе – королевства Венгрия и Польша, на северо-западе в начале XIII в. сложились государство, а также два германских ордена – Тевтонский и Орден меченосцев. Главными направлениями, куда продолжалось расширение общей территории Руси, стали север и северо-восток. Экономические выгоды освоения этого региона, богатого источника пушнины, притягивали сюда русских купцов и промысловиков, по маршрутам которых на новые земли устремлялся поток переселенцев. Местное финно-угорское население (карелы, чудь заволочская) не оказывало серьезного сопротивления славянской колонизации, хотя отдельные сообщения о стычках в источниках встречаются. Относительно мирный характер проникновения славян на эти территории объясняется, во-первых, небольшой плотностью коренного населения, а во-вторых, разными природными «нишами», которые занимали местные племена и переселенцы. Если финно-угорские племена больше тяготели к густым лесам, которые давали широкие возможности для охоты, то славяне предпочитали селиться на открытых участках, пригодных для земледелия.

Удельная система в XII – начале XIII в

К середине XII в. Древнерусское государство распалось на княжества-земли. В истории раздробленности выделяются два этапа, разделенных монголо-татарским нашествием 1230–1240-х гг. на земли Восточной Европы. Начало этого процесса определяется исследователями по-разному. Наиболее аргументированным представляется мнение, что тенденция к раздробленности отчетливо проявляется с середины XI в., когда после смерти Ярослава Мудрого (1054 г.) Киевская Русь была разделена между его сыновьями на обособленные владения – уделы. Старший из Ярославичей – Изяслав – получил Киевскую и Новгородскую земли, Святослав – Черниговскую, Северскую, Муромо-Рязанскую земли и Тмутаракань. Всеволод, кроме Переяславской земли, получил Ростово-Суздальскую, включавшую северо-восток Руси до Белоозера и Сухоны. Смоленская земля досталась Вячеславу, а Галицко-Волынская – Игорю. Несколько обособленной была Полоцкая земля, которой владел внук Владимира Всеслав Брячиславич, активно боровшийся с Ярославичами за самостоятельность. Это деление подвергалось неоднократному пересмотру, а в рамках сложившихся территорий стали формироваться еще более мелкие уделы. Феодальная раздробленность фиксируется решениями нескольких съездов князей, основным из которых был Любечский съезд 1097 г., который установил «кождо да держить отчину свою», признав тем самым самостоятельность владений. Лишь при Владимире Мономахе (1113–1125) и Мстиславе Владимировиче (1125–1132) на время удается восстановить главенство киевского князя над всеми русскими землями, но затем раздробленность окончательно возобладала.

Население княжеств и земель

Киевское княжество. После смерти киевского князя Мстислава Владимировича и обретения самостоятельности Новгородом в 1136 г. непосредственные владения киевских князей сузились до пределов старинных земель полян и древлян на правом берегу Днепра и по его притокам – Припяти, Тетереву, Роси. В левобережье Днепра в княжество входили земли до Трубежа (большое значение для связи с этими землями имел мост через Днепр от Киева, построенный Владимиром Мономахом в 1115 г.). В летописях эта территория, как и все Среднее Поднепровье, иногда именовалась в узком смысле слова «Русской землей». Из городов, помимо Киева, известны Белгород (на Ирпени), Вышгород, Заруб, Котельница, Чернобыль и др. Южная часть Киевской земли – Поросье – представляла собой область своего рода «военных поселений». На этой территории существовал целый ряд городков, которые начали строиться еще во времена Ярослава Мудрого, селившего здесь пленных ляхов (). В бассейне Роси располагался мощный Каневский лес и городки-крепости (Торческ, Корсунь, Богуславль, Володарев, Канев) воздвигались здесь благодаря той опоре, которую давал лес против кочевников, в то же время, усиливая эту естественную защиту. В XI в. князья стали селить в Поросье печенегов, торков, берендеев, половцев, попадавших к ним в плен или добровольно поступавших к ним на службу. Это население получило название черных клобуков. Черные клобуки вели кочевой образ жизни, а в города, которые для них строили князья, укрывались только во время половецких нападений или на зимовку. В своей массе они оставались язычниками, а название получили, видимо, от характерных головных уборов.

Клобук (от тюркск. – «калпак») – головной убор православных монахов в виде высокого круглого колпака с черным покрывалом, спадающим на плечи.

Возможно, степняки носили похожие шапки. В XIII в. черные клобуки вошли в состав населения Золотой Орды. Кроме городов Поросье укреплялось и валами, остатки которых сохранялись как минимум до начала ХХ в.

Киевское княжество во второй половине XII в. стало предметом борьбы между многочисленными претендентами на киевский великокняжеский стол. Им в разное время владели черниговские, смоленские, волынские, ростово-суздальские, а позже владимиро-суздальские и галицко-волынские князья. Одни из них, садясь на престол, жили в Киеве, другие рассматривали Киевское княжество лишь как управляемую землю.

Переяславское княжество. Соседствующая с Киевской Переяславская земля охватывала территорию по левым притокам Днепра: Суле, Пселу, Ворскле. На востоке она доходила до верховьев Северского Донца, который был здесь границей русской оседлости. Покрывавшие эту местность леса служили защитой как для Переяславского, так и для Новгород-Северского княжества. Главная укрепленная линия шла на восток от Днепра по границе леса. Ее составляли города по р. Суле, берега которой также были покрыты лесом. Эту линию укреплял еще Владимир Святославич, то же делали и его преемники. Леса, тянувшиеся по берегам Псела и Ворсклы, дали возможность русскому населению уже в XII в. выдвинуться южнее этой укрепленной линии. Но успехи в этом направлении были невелики и ограничивались постройкой нескольких городов, которые были как бы форпостами русской оседлости. На южных рубежах княжества также в XI–XII вв. возникли поселения черных клобуков. Столицей княжества был город Переяславль Южный (или Русский) на Трубеже. Из других городов выделялись Воинь (на Суле), Кснятин, Ромен, Донец, Лукомль, Лтава, Городец.

Черниговская земля располагалась от среднего Днепра на западе до верховьев Дона на востоке, а на севере до Угры и среднего течения Оки. В составе княжества особое место занимала расположенная по средней Десне и Сейму Северская земля, название которой восходит к племени северян. В этих землях население концентрировалось двумя группами. Главная масса держалась на Десне и Сейме под защитой леса, здесь же находились и крупнейшие города: Чернигов, Новгород-Северский, Любеч, Стародуб, Трубчевск, Брянск (Дебрянск), Путивль, Рыльск и Курск. Другая группа – вятичи – проживала в лесах верхней Оки и ее притоков. В рассматриваемое время здесь, кроме Козельска, было мало значительных населенных пунктов, но после нашествия татар, на этой территории появился целый ряд городов, ставших резиденциями нескольких удельных княжеств.

Владимиро-Суздальская земля. С середины XI в. северо-восток Киевской Руси закрепляется за ветвью Рюриковичей, берущей начало от Всеволода Ярославича. К концу столетия территория этого удела, которым управлял Владимир Всеволодович Мономах и его сыновья, включала окрестности Белоозера (на севере), бассейн Шексны, Поволжье от устья Медведицы (левого притока Волги) до Ярославля, а на юге доходила до средней Клязьмы. Главными городами этой территории в X–XI вв. были Ростов и Суздаль, расположенные в междуречье Волги и Клязьмы, поэтому в этот период ее называли Ростовской, Суздальской или Ростово-Суздальской землей. К концу XII в. в результате удачных военных и политических действий ростово-суздальских князей, территория княжества заняла гораздо более обширные пространства. На юге в ее состав входил полностью бассейн Клязьмы со средним течением Москва-реки. Крайний юго-запад заходил за Волоколамск, откуда границы шли на север и северо-восток, включая левый берег и низовья Тверцы, Медведицы и Мологи. В княжество входили земли вокруг Белого озера (до истока Онеги на севере) и по Шексне; отступая несколько к югу от Сухоны, рубежи княжества шли на восток, включая земли по нижней Сухоне. Восточные границы располагались по левобережью Унжи и Волги до низовьев Оки.

На развитие хозяйства здесь большое влияние оказали относительно благоприятные природно-климатические условия. В волго-клязьминском междуречье (Залесском крае), в основном покрытом лесом, существовали открытые участки – так называемые ополья, удобные для развития земледелия. Достаточно теплое лето, хорошая увлажненность и плодородие почвы, лесные прикрытия способствовали получению сравнительно высоких и, главное, устойчивых урожаев, что для населения средневековой Руси было очень важно. Количество хлеба, выращиваемого здесь в XII – первой половине XIII в., позволяло вывозить часть его в Новгородскую землю. Ополья не только объединяли сельскохозяйственную округу, но, как правило, именно здесь появлялись города. Примерами этого являются Ростовское, Суздальское, Юрьевское и Переяславское ополья.

К древнейшим городам Белоозеру, Ростову, Суздалю и Ярославлю в XII в. добавляется ряд новых. Быстро возвышается Владимир, основанный на берегу Клязьмы Владимиром Мономахом, а при Андрее Боголюбском ставший столицей всей земли. Особенно бурной градостроительной деятельностью отличался Юрий Долгорукий (1125–1157), который основал Кснятин в устье Нерли, Юрьев Польской на р. Колокше – левом притоке Клязьмы, Дмитров на Яхроме, Углич на Волге, построил первый деревянный в Москве в 1156 г., перевел Переяславль Залесский от озера Клещина на впадающий в него Трубеж. Ему же приписывается (с разной степенью обоснованности) основание Звенигорода, Кидекши, Городца Радилова и других городов. Сыновья Долгорукого Андрей Боголюбский (1157–1174) и Всеволод Большое Гнездо (1176–1212) большее внимание уделяют распространению своих владений на север и восток, где соперниками владимирских князей выступают соответственно новгородцы и Волжская Булгария. В это время в Поволжье возникают города Кострома, Соль Великая, Нерехта, несколько севернее – Галич Мерьский (все связанные с добычей соли и солеторговлей), далее к северо-востоку – Унжа и Устюг, на Клязьме – Боголюбов, Гороховец и Стародуб. На восточных рубежах опорными пунктами в войнах с Булгарией и русской колонизации среднего стали Городец Радилов на Волге, и Мещерск.

После смерти Всеволода Большое Гнездо (1212 г.), политическое дробление привело к появлению во Владимиро-Суздальской земле ряда самостоятельных княжеств: Владимирского, Ростовского, Переяславского, Юрьевского. В свою очередь в них появляются более мелкие уделы. Так, из Ростовского княжества около 1218 г. выделяются Угличское и Ярославское. Во Владимирском временно выделялись как уделы Суздальское и Стародубское княжества.

Основная часть Новгородской земли охватывала бассейн озера и рек Волхова, Мсты, Ловати, Шелони и Мологи. Крайним северным новгородским пригородом была Ладога, расположенная на Волхове, недалеко от впадения его в озеро Нево (Ладожское). Ладога стала опорным пунктом подчинения Новгороду северо-западных финно-угорских племен – води, ижоры корелы () и еми. На западе важнейшими городами были Псков и Изборск. Изборск – один из древнейших славянских городов – практически не развивался. Псков же, расположенный у впадения Псковы в реку Великую, напротив, постепенно стал крупнейшим из новгородских пригородов, значительным торговым и ремесленным центром. Это позволило ему впоследствии обрести самостоятельность (окончательно Псковская земля, тянувшаяся от Нарвы через Чудское и Псковское озера к югу до верховьев Великой, обособилась от Новгородской в середине XIV в.). До захвата орденом меченосцев Юрьева с округой (1224 г.) новгородцам принадлежали и земли к западу от Чудского озера.

К югу от озера Ильмень находился еще один из древнейших славянских городов Старая Русса. Новгородские владения к югозападу охватывали Великие Луки, на верхнем течении Ловати, а на юго-востоке верховья Волги и озеро Селигер (здесь на небольшом волжском притоке Тверце возник Торжок – важный центр новгородско-суздальской торговли). Юго-восточные новгородские рубежи прилегали к владимиро-суздальским землям.

Если на западе, юге и юго-востоке Новгородская земля имела достаточно четкие границы, то на севере и северо-востоке в рассматриваемый период идет активное освоение новых территорий и подчинение коренного финно-угорского населения. На севере в новгородские владения входят южное и восточное побережье (Терский берег), земли Обонежья и Заонежья до . Северо-восток Восточной Европы от Заволочья до Приполярного Урала становятся объектом проникновения новгородских промысловиков. Местные племена перми, печоры, югры были связаны с Новгородом данническими отношениями.

В новгородских землях и в непосредственной близости от них возникло несколько районов, где происходила добыча железной руды и выплавка железа. В первой половине XIII в. на Мологе возник город Железный Устюг (Устюжна Железнопольская). Другой район находился между Ладогой и Чудским озером в землях води. Производство железа происходило и на южном побережье Белого моря.

Полоцкая земля , обособившаяся раньше всех, включала пространство по Западной Двине, Березине, Неману и их притокам. Уже с начала XII в. в княжестве шел интенсивный процесс политического дробления: появляются самостоятельные Полоцкое, Минское, Витебское княжества, уделы в Друцке, Борисове и других центрах. Часть из них на востоке переходит под власть смоленских князей. Западные и северо-западные земли (Черная Русь) с середины XIII в. отходят к Литве.

Смоленское княжество занимало территории верховьев Днепра и Западной Двины. Из значительных городов, кроме Смоленска, известны Торопец, Дорогобуж, Вязьма, ставшие впоследствии центрами самостоятельных уделов. Княжество было районом развитого сельского хозяйства и поставщиком хлеба для Новгорода, а поскольку на его территории находился важнейший транспортный узел, где сходились верховья крупнейших рек Восточной Европы, города вели оживленную посредническую торговлю.

Турово-Пинская земля была расположена по среднему течению Припяти и ее притокам Уборти, Горыни, Стыри и так же, как и Смоленская, на всех своих рубежах имела русские земли. Крупнейшими городами были Туров (столица) и Пинск (Пинеск), а в XII – начале XIII в. здесь возникли Гродно, Клецк, Слуцк и Несвиж. В конце XII в. княжество распалось на Пинский, Туровский, Клецкий и Слуцкий уделы, находившиеся в зависимости от галицко-волынских князей.

На крайнем западе и юго-западе сложились самостоятельные Волынская и Галицкая земли , в конце XII в. объединившиеся в одно Галицко-Волынское княжество. Галицкая земля занимала северо-восточные склоны Карпатских (Угорских) гор, которые были естественной границей с . Северо-западная часть княжества занимала верховья реки Сан (приток Вислы), а центр и юго-восток – бассейн среднего и верхнего Днестра. Волынская земля охватывала территории по Западному Бугу и верховьям Припяти. Кроме того, Галицко-Волынскому княжеству принадлежали земли по рекам Серет, Прут и Днестр вплоть до , но их зависимость была номинальной, так как населения здесь было очень мало. На западе княжество граничило с . В период раздробленности в Волынской земле существовали Луцкий, Волынский, Берестейский и другие уделы.

Муромо-Рязанская земля до XII в. входила в состав Черниговской земли. Ее основная территория располагалась в бассейне Средней и Нижней Оки от устья Москвы-реки до окрестностей Мурома. К середине XII в. княжество распалось на Муромское и Рязанское, из которого позже выделилось Пронское. Крупнейшие города – Рязань, Переяславль Рязанский, Муром, Коломна, Пронск – были центрами ремесленного производства. Основным занятием населения княжества являлось пашенное земледелие, хлеб отсюда вывозился в другие русские земли.

Обособленным положением выделялось Тмутараканское княжество , расположенное в устье Кубани, на Таманском полуострове. На востоке его владения доходили до впадения Большого Егорлыка в Маныч, а на западе включали . С началом феодальной раздробленности связи Тмутаракани с другими русскими княжествами постепенно затухают.

Необходимо отметить, что у территориального дробления Руси не было никаких этнических оснований. Хотя в XI–XII вв. население русских земель не представляло собой единого этноса, а являлось конгломератом 22 различных племен, границы отдельных княжеств, как правило, не совпадали с границами их расселения. Так, ареал расселения кривичей оказался на территории сразу нескольких земель: Новгородской, Полоцкой, Смоленской, Владимиро-Суздальской. Население каждого феодального владения чаще всего формировалось из нескольких племен, причем на севере и северо-востоке Руси славяне постепенно ассимилировали некоторые коренные финно-угорские и балтские племена. На юге и юго-западе в славянское население вливались элементы кочевых тюркоязычных этносов. Деление же на земли было в значительной степени искусственным, определяемым князьями, отводившими своим наследникам те или иные уделы.

Трудно определить уровень заселенности каждой из земель, так как в источниках нет на это прямых указаний. До некоторой степени в этом вопросе можно ориентироваться на количество городских поселений в них. По приблизительным подсчетам М. П. Погодина, в Киевском, Волынском и Галицком княжествах по летописям упоминается более 40 городов в каждом, в Туровском – более 10, в Черниговском с Северским, Курским и землей вятичей – около 70, в Рязанском – 15, в Переяславском – около 40, в Суздальском – около 20, в Смоленском – 8, в Полоцком – 16, в Новгородской земле – 15, итого во всех русских землях – более 300. Если количество городов было прямо пропорционально заселенности территории, очевидно, что Русь к югу от линии верховья Немана – верховья Дона была на порядок выше по плотности населения, чем северные княжества и земли.

Параллельно с политическим дроблением Руси шло формирование на ее территории церковных епархий. Границы митрополии, центр которой находился в Киеве, в XI – первой половине XIII в. полностью совпадали с общими границами русских земель, а границы возникавших епархий в основном совпадали с границами удельных княжеств. В XI–XII вв. центрами епархий были Туров, Белгород на Ирпени, Юрьев и Канев в Поросье, Владимир Волынский, Полоцк, Ростов, Владимир на Клязьме, Рязань, Смоленск, Чернигов, Переяславль Южный, Галич и Перемышль. В XIII в. к ним добавились волынские города – Холм, Угровск, Луцк. Новгород, являвшийся первоначально центром епархии, в XII в. сделался столицей первой на Руси архиепископии.

Буду благодарен, если Вы поделитесь этой статьей в социальных сетях:

Киевское княжество долгое время занимало центральное место в средневековой Руси. Киев был главным и самым богатым городом. Именно киевский стол занимал Великий князь, который, фактически, являлся главой государства. Поэтому, за Киевское княжество несколько веков велись ожесточенные междоусобные войны.

Развитие Киевского княжества в 12-13 веках

Чтобы понять, что влияло на развитие Киевского княжества в 12- 13 веках, необходимо разобраться в его положении на Руси в то время:

• Киев возник как крупный торговый центр из-за удачного месторасположения. Город находился на оживленном торговом пути «из варяг в греки». Правитель княжества контролировал этот путь, извлекая большие доходы. Однако с ослаблением Византии в 12-13 веках, значение торгового пути снизилось. Это сделало киевский стол не таким важным для остальных русских князей;
• Киев находится в степной зоне. Поэтому, город удобен для набегов кочевников. Сразу за Днепром начинались земли, по которым кочевали печенеги, торки, половцы и другие степные народы. Киев постоянно подвергался разорению. В 13 веке такая уязвимость сильно снизила престиж Киевского княжества;
• В 12-13 веках наметилось усиление Северо-восточной Руси. Это объединение включало несколько княжеств с городами Москва, Суздаль, Владимир, Ярославль, Ростов Великий. Они находились в лесной зоне и были защищены от набегов кочевников. Княжества богатели от торговли, они снабжали Новгород и Псков хлебом. А Киев постепенно слабел и лишался своего величия.

Таким образом, основными особенностями развития Киевского княжества в 12-13 веках стало ослабление самого княжества и одновременное усиление Северо-восточной Руси. Именно туда сместился центр силы Руси. Северные князья имели сильные дружины, большие земельные владения. Но многие из них все же стремились захватить киевский стол.

Результат ослабления княжества

Ослабление Киевского княжества привел к его захвату татаро-монголами. Однако Киев довольно быстро вышел из сферы их влияния и попал в подчинение к сильному польско-литовскому государству. Вплоть до Нового времени Киев входил в состав Речи Посполитой.

Рассмотрим в двух аспектах: внутренние и внешние факторы, влиявшие на развитие Киевского княжества.

Во первых, со смертью Мстислава в 1132 году усилились центробежные процессы, приведшие в конечном счете к обособлению княжеств и политической раздробленности.

Во-вторых, борьба между князьями за киевский престол ослабляла обороноспособность, чем и пользовались кочевые племена. Население, спасаясь от кочевников, стало массово переселяться в Залесье и Новгородскую землю.

Вот здесь и внешние факторы. Набеги кочевников опустошали княжество, а выставить объединенное войско князья не могли.

Закономерным результатом такого положение вещей стала фактическая потеря независимости в 1240 году, в ходе нашествия войск хана Батыя.

Географическое положение которого мы рассмотрим далее, просуществовало с 1132 по 1471 годы. Его территория включала земли полян и древлян по реке Днепр и ее притокам - Припяти, Тетереву, Ирпени и Роси, а также часть левобережья.

Киевское княжество: географическое положение

Данная территория граничила с Полоцкой землёй в северо-западной части, а с северо-востока находилась Черниговская. Западными и юго-западными соседями являлись Польша и Галицкое княжество. Город, выстроенный на холмах, был идеально расположен в военном отношении. Говоря про особенности географического положения Киевского княжества, нужно упомянуть, что оно было хорошо защищено. Недалеко от него располагались города Вручий (или же Овруч), Белгород, а также Вышгород - все они имели хорошие укрепления и контролировали территорию, прилегающую к столице, что обеспечивало дополнительную защиту с западной и юго-западной стороны. С южной части его прикрывала система фортов, сооружённых по берегам Днепра, и рядом хорошо защищенные города на реке Рось.

Киевское княжество: характеристика

Под данным княжеством следует понимать государственное образование в Древней Руси, просуществовавшее с 12 по 15 век. Киев был политической и культурной столицей. Оно образовалось из отделённых территорий Древнерусского государства. Уже в середине 12 в. власть князей из Киева весомое значение имела лишь внутри границ самого княжества. Общерусское значение было утрачено городом, а соперничество за управление и власть длилось вплоть до вторжения монголов. Престол переходил по непонятному порядку, и претендовать на него могли многие. А также в немалой степени возможность получения власти зависела от влияния сильного боярства Киева и так называемых «черных клобуков».

Общественная и хозяйственная жизнь

Расположение вблизи Днепра сыграло большую роль в экономической жизни. Помимо сообщения с Чёрным морем, он выводил Киев на Балтику, в чём помогала и Березина. Десна и Сейм обеспечивали связь с Доном и Окой, а и Припять - с Неманским и Днестровским бассейнами. Здесь находился так называемый путь «из варяг в греки», который являлся торговым. Благодаря плодородным почвам и мягкому климату, интенсивно развивалось земледелие; были распространены скотоводство, охота, жители занимались рыболовством и пчеловодством. В этих краях рано разделились ремесла. «Древоделие» играло довольно значительную роль, а также гончарное и кожевенное занятия. Благодаря наличию залежей железа, было возможно развитие кузнечного ремесла. Много видов металлов (серебро, олово, медь, свинец, золото) доставлялись из стран-соседей. Таким образом, всё это повлило на раннее образование торгово-ремесленных отношений в Киеве и расположенных рядом с ним городах.

Политическая история

По мере утраты столицей общерусского значения, правители сильнейших княжеств начинают посылать в Киев своих ставленников - «подручников». Прецедент при котором в обход принятой очередности в наследовании на престол был приглашен Владимир Мономах, бояре впоследствии использовали для обоснования своего права выбора сильного и угодного им правителя. Киевское княжество, характеристика истории которого сопровождается междоусобицами, превратилось в поле боя, на котором города и сёла терпели значительные уроны, разорялись, а сами жители были захвачены в плен. Время стабильности Киев увидел в периоды Святослава Всеволодовича Чернигова, а также Романа Мстиславовича Волынского. Другие быстро сменявшие друг друга князья остались для истории более бесцветными. Сильно пострадало Киевское княжество, географическое положение которого позволяло ему до этого хорошо обороняться долгое время, во время монголо-татарского вторжения в 1240 году.

Раздробленность

Древнерусское государство изначально включало в себя племенные княжества. Однако ситуация изменилась. Со временем, когда местная знать стала вытесняться благодаря роду Рюриковичей, начинали образовываться княжества, которыми управляли представители из младшей линии. Заведённый порядок престолонаследия всегда вызывал розни. В 1054 году Ярослав Мудрый и его сыновья начали делить Киевское княжество. Раздробленность стала неминуемым последствием этих событий. Ситуация обострилась после Любеченского собора князей в 1091 году. Однако положение улучшилось благодаря политике Владимире Мономаха и его сына Мстислава Великого, которым удалось удержать целостность. Они смогли вновь поставить под контроль столицы Киевское княжество, географическое положение которого было довольно благоприятным для защиты от врагов, и по большей части только внутренние междоусобицы портили положение государства.

Со смертью Мстислава в 1132 году наступила политическая раздробленность. Однако, несмотря на это, Киев ещё на протяжении нескольких десятков лет удерживал статус не только формального центра, но и самого мощного княжества. Его влияние не пропало полностью, но значительно ослабло по сравнению с ситуацией в начале XII века.